Книга Третий Георг - Виктория Холт

Порой, когда глаза Георга казались еще более выпученными, когда его речь убыстрялась и чаще, чем обычно, прерывалась этими бесконечными «Что?», на нее находил ужасный страх. Она боялась, что Георг вновь может заболеть той жуткой болезнью.

Кью, действительно, служил для него убежищем, впрочем как и для нее. Здесь он играл милую ему роль сельского джентльмена, мастерил пуговицы, ходил по фермам, вел разговоры о том, стоит ли отводить часть парка под пашню, следил за учебой детей, их диетой, гардеробом, за всем домом.

Занимаясь этими, столь важными для него мелочами жизни, он испытывал огромное наслаждение.

– Побольше физических упражнений, моцион, – говаривал он, – побольше бывать на свежем воздухе, а? И не переедать. Что? Овощи. Вот, что хорошо для тебя. И никакого вина. Следи, чтобы дети получали постное мясо.

Георг следовал тем правилам, которые установил для детей, так как свято верил в то, что подобный образ жизни полезен всем.

В самый разгар беспорядков, связанных с именем Уилкиса, когда на площади Сент-Джорджа возле тюрьмы народ даже взбунтовался, король уехал в Кью, чтобы дать себе небольшую передышку.

Шарлотта, слышавшая, как фрейлины болтали об Уилкисе, о котором, по существу, говорили все, как перешептывались слуги, называя его имя, когда думали, что она не слышит их, попробовала заговорить о нем с королем, но Его Величество прореагировал весьма странно.

– Послушай, Шарлотта, – сказал он, – я полагал, что тебе известно, что я приезжаю сюда, чтобы отдохнуть от всех этих утомительных дел. Разве не так? Разве ты это не знаешь, а? Можно ли быть спокойным, если в Сент-Джеймсе слышишь об Уилкисе, и в Кью – ничего, кроме Уилкиса, что? Что?

Шарлотта ответила, что имя этого человека, по-видимому, у всех на устах, поэтому она сочла уместным тоже заговорить о нем.

– Только не здесь. Я приезжаю, чтобы оторваться от всего этого. Стоило ли приезжать, зная, что Уилкис поджидает меня и тут, а?

Чтобы успокоить его, Шарлотта предложила ему пойти к детям и посмотреть, как они обедают. Сейчас они как раз сидят за столом и, несомненно, будут рады видеть своего отца.

Это предложение подняло настроение короля, и они вместе с королевой покинули главный дворец в Кью и прошли к небольшому зданию, в котором жили дети.

Шарлотта была права, дети только рассаживались за обеденным столом.

Шарлотта вспомнила, что сегодня рыбный день и проверила, нет ли на столе такого блюда, которое король запрещал своей семье есть в этот день.

Дети радостными криками приветствовали своих родителей, особенно старался маленький Эдвард, которому вторила малышка Шарлотта, только недавно стала обедать вместе с остальными детьми за столом. Естественно, здесь не было самой маленькой Августы Софии.

Принц Уэльский заявил, что он, впрочем, не забывал повторять за столом в рыбный день, что любит мясо, и когда станет королем, то будет есть его каждый день.

– Тогда из тебя получится толстый король.

– Толще, чем ты? – спросил маленький Георг.

– Гораздо толще. А такой толстяк сможет передвигаться только в карете. Думаю, тебе такое не понравится. А? Что?

– А вот и понравится, – ответил принц Уэльский.

– А я тебе говорю, что тебе это не понравится.

– Понравится, – упрямо твердил принц Уэльский. – Я ненавижу рыбу. Я хочу мяса.

Королева посмотрела на леди Шарлотту Финч, которая заметила, что принц Уэльский должно быть забыл, что он находится в присутствии короля и королевы.

– Разве я мог забыть, когда они здесь, передо мной.

– Но принц Уэльский, по-видимому, совсем не помнит о хороших манерах. Что? – сказал король, глядя столь сердито на леди Шарлотту, что она покраснела.

– Я помню о них, – ответил принц, – просто я не всегда ими пользуюсь.

Королева пыталась сдержать улыбку, но мальчик по выражению ее лица понял, что он забавен и высокомерным тоном продолжал:

– Если я не хочу ими пользоваться, то и не буду.

– Возможно, – сказал король, все еще пристально глядя на леди Шарлотту, – следует попросить принца Уэльского оставить комнату и поискать свои манеры, которые он где-то потерял. А? Что?

Маленький Эдвард начал заглядывать под стол, словно решил, что манеры – это нечто такое, что действительно можно носить с собой или положить в карман. Фредерик, во всем подражавший своему брату, заявил:

– Я тоже не буду есть рыбу.

– Тогда, – произнес король, – ты и твой брат можете покинуть стол и выйти из комнаты. Вы меня поняли? А?

– Вполне, – надменно ответил принц Уэльский. – Пошли, Фред.

Оба мальчика с чувством собственного достоинства направились к двери, когда они очутились за дверью, принц упрямо сказал:

– Все равно я никогда не буду любить рыбу.

– Щенки, – вырвалось у короля, когда дети вышли из комнаты, а Уильям тут же принялся рассказывать родителям о своем новом щенке.

Королева живо отвечала ему, пытаясь сделать вид, что двух ее старших сыновей отправили из комнаты вовсе не за плохой поступок.

– Я поговорю с ними позже, – успокаивающим тоном сказала она. – Маленький Георг такой проказник, а Фред во всем подражает ему.

Король хмыкнул; у него все время появлялись новые идеи на счет того, как поддерживать более строгую дисциплину в детской.

Король и королева посидели с младшими детьми, пока те обедали, затем, когда детей увели в детскую, король взволнованно заговорил о маленьком Георге.

– Но я знаю, что на занятиях он все схватывает на лету и во многом проявляет незаурядные способности, – заступалась за своего любимца Шарлотта.

– Прежде всего он должен научиться скромности, – ответил король. – Именно этому следует научить его. Ты согласна, а? Ты же признаешь, что он ведет себя несколько вызывающе. Надеюсь, ты не одобряешь этого, а? Что?

– Он – очень живой ребенок, а это не так уж плохо. Я думаю, что мы можем им гордиться.

Король кивнул и сказал, что он продумает новые правила для детей и предусмотрит в них, чтобы принца Уэльского обучили скромности. Затем он поинтересовался, как у детей обстоят беда с музыкой. Ему самому музыка нравилась гораздо больше всех других развлечений. Король считал одним из лучших композиторов Генделя и хотел, чтобы мальчики, а позже и девочки, познакомились с его произведениями. Не важно, унаследовали ли они его любовь к музыке, их следует заставить полюбить ее… также как они должны научиться любить постное мясо и рыбу.

Дверь тихонько отворилась; королева резко обернулась, а король даже не заметил. Шарлотта увидела раскрасневшееся лицо Фредерика, его светящиеся озорством голубые глаза, а за ним более высокую фигуру принца Уэльского. Вдруг Фредерик выкрикнул: