Книга Третий Георг - Виктория Холт

Принцу Уэльскому исполнилось семь лет, он стал еще живее и смышленее. Он с любопытством прислушивался ко всем сплетням и разговорам, а потом пересказывал их родителям, чтобы показать им, что он в курсе всех дел. Своих младших братьев он дразнил, а в лучшем случае относился покровительственно, и действительно был маленьким королем в детской. Всякому, кто осмеливался сделать ему замечание, он никогда не упускал случая напомнить, что он все-таки принц Уэльский. Но своей привлекательной внешностью, живым умом и зачастую своей общительностью он завоевывал большую любовь окружающих, а все няни, воспитательницы и фрейлины просто обожали его.

Даже королева не могла удержаться, чтобы немного не побаловать его. Он – ее первенец. Именно этот ребенок показал всем, что хоть она и некрасивая и ничего из себя не представляющая маленькая женщина, но тем не менее, смогла произвести на свет такого очаровательного сына.

Люди не любили ее, и она это знала. Шарлотта не могла забыть того случая, когда они ехали с королем через Ричмонд, и к карете, выкрикивая проклятия, подбежала какая-то женщина. Это ужасно, узнать, что тебя так ненавидят, и, главное, трудно было понять причину подобной ненависти.

– Убирайся туда, откуда явилась, крокодилица! – верещала та женщина.

Они невзлюбили ее потому, что она была иностранкой, да к тому же дурнушкой. Это действительно так: она – маленькая, щупленькая, невзрачная, а рот и вправду делает ее похожей на крокодила. Она сама признавала, что похожа на это животное, когда разглядывала себя в зеркале.

Женщина сняла башмак и бросила в нее. Он чуть не угодил ей в лицо и ударился в обшивку кареты.

– Эй, ты – немка! Убирайся туда, откуда явилась! – не унималась женщина.

Карета остановилась. Стража арестовала бедняжку, которая оказалась сумасшедшей. Ее собирались сурово наказать, но король и королева воспротивились этому.

Безрассудная ненависть толпы пугала, но как предполагала Шарлотта, все короли и королевы рано или поздно сталкивались с подобным отношением.

В своих апартаментах в Кью она чувствовала себя в приятной защищенности, словно ее завернули в кокон и отгородили от остального мира. Приехав в Англию, Шарлотта воображала, что будет править вместе с королем; теперь она поняла, что этого ей никогда не позволят. Поэтому она правила своим домом в Кью… милом маленьком Кью, где она могла жить со своими детьми, отгороженная от неприятностей окружающего мира. Политиканствовать, как делала вдовствующая принцесса – это не для нее, по крайней мере, сейчас. Она довольствовалась тем, что правила своим домом.

Шарлотта действительно управляла, проявляя интерес к малейшим деталям. Следуя примеру короля, она установила себе за правило изучать все домашние счета, желая знать, на что потрачен каждый пенни. Шарлотту начало увлекать ведение домашнего хозяйства, что вовсе не способствовало любви к ней со стороны прислуги.

Первым восстал ее парикмахер Альберт, которого она привезла из Мекленбурга. Однажды он пришел к ней и сказал:

– Мадам, я хочу вернуться в Мекленбург.

Она удивилась. Уехать из Англии, этой великой страны в маленькое герцогство! Альберт, должно быть, сошел с ума.

– Нет, мадам, – был ответ, – я уверен, что мог бы найти в доме герцога более прибыльную работу. Я достаточно искусен в своем ремесле, и меня там должны хорошо принять, и если бы Ваше Величество позволили мне уйти с вашей службы на пенсию…

– Пенсию! – пришла в ужас королева. Снова дополнительные расходы. Она и подумать об этом не могла.

Альберт с грустью заметил, что надежды, с которыми он приехал в Англию, не оправдались.

– Так часто бывает с многими из нас, – ответила она ему, и на этом разговор закончился. Она не намерена была отпускать Альберта.

Фрейлины говорили, что королева становится похожей на старую скупую крестьянку, выдающую по мерке запасы из своей кладовой. И зная об их недоброжелательном к себе отношении, Шарлотта становилась все более властной, но при этом во всем подчинялась воле короля.

Она установила для фрейлин правило – покупать и носить только английские товары.

– Я сама, – сообщила она леди Шарлотте Финч, – одену английскую ночную сорочку. – Она улыбнулась. – Королю это нравится. И вы, леди Шарлотта, последуйте моему примеру.

Леди Шарлотта, любившая сама выбирать себе одежду, почувствовала себя несколько униженной, но учитывая свое положение в детской, не нашла ничего лучшего, кроме как повиноваться.

– И детям тоже следует носить английскую одежду.

– В таком случае, не желает ли Ваше Величество, чтобы я заказала для них что-нибудь новое?

– Бог мой, ни в коем случае. Просто грешно тратить деньги попусту. Только тогда, когда это будет необходимо, леди Шарлотта.

Леди Шарлотта улыбнулась. Как и другие женщины при дворе королевы, она любила немного подразнить ее, но, конечно, так, чтобы та не догадалась.

Королева попросила, чтобы ей принесли список детской одежды. У каждого мальчика на весь год было шесть полных комплектов одежды и кроме того несколько повседневных костюмов; раз в две недели по мере надобности они получали новую обувь и шляпы.

– Что-то уж больно много шляп изнашивается принц Уэльский?

– Ему нравится играть с ними как с мячом, Ваше Величество.

– Это баловство и пустая трата денег. Не разрешайте ему делать этого.

Но даже Шарлотте нравился живой характер ее сына.

– А башмаки Уильяма! И у Эдварда тоже! Уверена, что им не нужно столько пар обуви! По паре на весну и осень – вполне достаточно.

– У них просто страсть подшвыривать ногами камни, Ваше Величество. Если им попадется что-либо, что можно ударить ногой, они не упустят такого случая.

– Маленьким проказникам нужно запретить делать это. И где только они научились таким привычкам?

– У принца Уэльского, Ваше Величество. Все сходилось на принце Уэльском.

– Маленький негодник, – сказала Шарлотта с нежностью; она так любила своего первенца, что даже могла позабыть возмутиться его экстравагантными выходками.

Приятно текли дни в милом Кью, где она ждала рождения своих детей, радовалась еще одной мордашке в детской.

Сюда, конечно, часто приезжал король, чтобы скрыться здесь от государственных забот и немного отдохнуть так, как ему нравилось.

Временами Шарлотте хотелось поговорить с ним, спросить его, почему он не обсуждает с ней свои дела. Как бы ей тогда было интересно с ним! Ведь по своему характеру она вовсе не тихоня. Она не могла забыть те ужасные недели его болезни, когда он бредил и был – да, она должна признать это – несколько не в своем уме. Тогда вдовствующая принцесса и лорд Бьют не допускали ее к королю, тем самым ясно дав ей понять, как сложится ее жизнь, если она вдруг лишится мужа.