Книга Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - Зяма Исламбеков

Все поребрики и бардюры должны быть окультурены!

Кризис среднего возраста – это когда у тебя есть простатит, геморрой, а Лексусом и не пахнет

Из наблюдений Арнольда Каца, жителя Молдованки, г. Одесса

Шел 2001-ый год, февраль месяц, скоро март, скоро международный женский праздник: подарки, шуточки, улыбочки, всякая мутатень… Учебный процесс протекал своей чередой. Всё работало так, словно Николая Михайловича и не было вовсе, но он однако был, и был он не просто сам по себе, а наблюдал за всеми и за всем: он то и дело делал важные распоряжения, давал указания и… занимался устройством своей старости. Николай Михайлович прекрасно понимал, что время его могущества в системе вот-вот закончится. Разумеется, в это верилось с трудом, но все могло статься…

А раз так, то надо было что-то делать. Надо было готовить пути отхода, надо было создавать темочку, которую бы никто не мог перебить. Да, надо было что-то делать.

Своих мыслей насчет перспектив в старости ни у генерала, ни у его замов не было, да и быть не могло. Ну, скажите на милость, откуда же им взяться, если сама система только и душит своих людей, уничтожает инициативу, формирует серую аморфную массу, способную лишь жить в страхе, наводить ужас на других и ждать… Ждать от государства, от богатых, от бизнеса, от просто других людей всего, начиная от элементарных подарков и благ, и заканчивая квартирами от государства, бесплатными участками под строительство дач и огородов и… всевозможными копеечными подачками.

Образованием и интеллектом в системе мало кто блещет. А те «счастливчики, у которых лица обезображены интеллектом, как правило, до пенсии от системы не доживают. Свои же начинают умных клевать, гнобить, убирать. Воевать с системой – утопия.

Будучи «холодным» профессором, Николай Михайлович как-то в один погожий субботний день, когда весь личный состав карликового института вкалывал на субботнике – окультуривал поребрики, вызвал к себе в кабинет молодого, вечного и.о. начальника кафедры, которого он люто ненавидел, но которого держал и которым дорожил, поскольку мужик был работоспособным, энергичным, инициативным, за всё брался и самое главное – давал неплохие результаты. Иными словами был палочкой-выручалочкой.

– Виктор Иванович, присаживайся, – сказал Лобов зашедшему в большой кабинет и.о.

– Доброе утро, Николай Михайлович, – с легкой улыбкой поздоровался молодой профессор с генералом, вальяжно развалившемся в спортивном костюме в дорогом офисном кресле за большим столом. К столу, на котором аккуратно лежали стопки бумаг, книги и еженедельник, примыкал длинный широкий стол с приставленными к нему массивными стульями. Генерал обожал ежедневно собирать руководителей подразделений ВУЗа, которые помещались за большим столом, а сам Николай Михайлович восседал в кресле, то и дело отвечая на звонки вышестоящих начальников и руководителей.

– А ты что же не на субботнике? – поинтересовался Николай Михайлович.

– Так Вы же сами меня пригласили к себе, – без тени смущения ответил профессор.

– А, ну да, ну да. Да ты не стой… Садись, пожалуйста. Присаживайся, где тебе удобно, – Лобов пытался изобразить внимательного и заботливого руководителя, чуть ли не отца родного. – Как дома? Как дела на кафедре?

– Спасибо, всё хорошо.

– Ну и хорошо, значит, что всё, это самое, значит, в порядке. Да?! – резюмировал генерал.

Виктор Иванович спокойно смотрел в лицо генералу. В его взгляде не было ничего: ни вопроса, ни удивления, ни страха, ни ненависти. Профессор разговаривал спокойно, без тени волнения или смущения. Чувствовалось, что он знал себе цену и знал, что не генерал, а он – хозяин ситуации. А иначе зачем бы вдруг, ни с того, ни с сего генерал дернул бы дежурного по институту, чтобы тот бегал и искал его?!

Значит, что-то было нужно Лобову от него!?

И тем не менее, Виктор Иванович прекрасно осознавал, что при первой же возможности Лобов с великой радостью избавится от него, но, во-первых, профессор старался никогда не давать повода и не лезть на рожон. Во-вторых, Виктор Иванович пытался получить полковника и права выхода на самую маленькую пенсию – 20 лет выслуги в системе. И то, и другое было необходимо ему, как воздух. Увы, всё это давалось с колоссальным трудом. А что делать?

– Николай Михайлович, чем могу быть полезен? – сразу же беря за рога ситуацию, поинтересовался профессор. Дело в том, что он вообще не планировал свой выходной день тратить на посиделки на работе, изображая добровольца на субботнике.

– Виктор Иванович, а ты, это самое, где сейчас подрабатываешь? – вкрадчивым голосом поинтересовался Лобов, изобразив на лице неподдельную заинтересованность.

Профессор знал, разумеется, что он, да и не только он один, давно под колпаком у генерала. Генерал знал про Виктора Ивановича так много, что сразу возникали один вопрос за другим: а зачем? Для чего надо шпионить за всеми? И самое главное – какие будут оргвыводы?

Но в этом-то и заключается вся сущность чекиста. Чекист всегда должен быть начеку и только тот, кто знает всё – готов ко всему. Владеешь информацией – диктуешь условия. Такова чекистская суть! Мудрость – просчет ситуации.

– Виктор, а ты, говорят, игнорируешь мои распоряжения? Это правда? – начал мозговой штурм Николай Михайлович.

– Да что Вы, Николай Михайлович? – и профессор посмотрел на генерала с наигранным удивлением. – Что Вы, как можно? Я и вся моя кафедра всегда и везде выполняем все Ваши…

– Да ты, это самое, значит, не суетись. Не торопись! – Николай Михайлович повернулся налево к окну и по селектору попросил секретаря принести два чая с лимоном. – Виктор, а почему ты считаешь, что можно не окультуривать поребрики? Ты знаешь, чем бордюр отличается от поребрика? – и Лобов с ухмылкой посмотрел на молодого профессора так, словно тот был двоечником, пытавшимся всякими правдами и неправдами получить заветную тройку на сложнейшем экзамене.

– Окультуривать поребрики? – с недоумением переспросил Виктор Иванович.

Вот теперь он точно попал впросак. Простой вопрос поставил Виктора Ивановича в тупик. И это случалось в последнее время всё чаще и чаще. Он не догонял, он не мог уловить связи между одной, вдруг появлявшейся внезапно из ниоткуда темой, которую нормальный человек даже и представить не мог бы.

Но именно такими приёмчиками активно пользуются истинные, махровые чекисты. Это – не просто искусство, это – божий дар. И, как ни странно, этому в какой-то мере учит не только ВУЗ, но и сама система, сама жизнь в ней, на службе и вне её, но с погонами, с возможностями…

Главное – ошарашить собеседника простым вопросом, загнать его в тупик, а затем нагрузить какой-нибудь ненужной информацией. И одновременно в ходе разговора, как бы невзначай, выведать какую-нибудь тайну, секретик. И вот, кося под простачка, Николай Михайлович начал свою атаку на уверенного в себе молодого офицера, автора более 300 научных трудов, автора 23 учебников, академика 12 международных академий и т. д., и т. п.