Книга Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— Я думаю, у вас что-то не в порядке с головой. — Сильвия постучала себе по лбу. — Это уж слишком!

— Я должен просить вас проехать со мной.

— Еще чего! — Выражение страха на ее лице сменилось раздражением. Она бросила на него презрительный взгляд и, повернувшись, направилась к выходу.

— Подождите!

Боденштайн тронул ее за плечо, но в ту же минуту невысокая, но коренастая Сильвия обернулась на удивление грациозным движением, схватила его за руку, и он полетел в воздухе, словно пребывая в состоянии невесомости. Боль пронзила его спину, когда он с грохотом упал на сверкающую черную плитку, которой был выложен пол в больничном холле. Перед его глазами кружили красные точки. С трудом переведя дух, Оливер пытался восстановить нормальное дыхание. Он был абсолютно уверен, что у него сломан позвоночник, а также, возможно, переломаны все ребра и копчик. У Боденштайна выступил холодный пот, он не мог выдавить из себя ни единого слова, когда над ним склонились чьи-то озабоченные лица.

— Быстро! — крикнул кто-то. — Мужчину надо немедленно отправить в отделение экстренной помощи!

— Хорошо, что это случилось в больнице.

— Вызовите врача!

— Нет-нет, — пробормотал Боденштайн, оцепенев от боли, — все нормально, ничего страшного.

Прибежали два санитара и врач, круг любопытных разрастался. Сумасшедшая боль постепенно стихла, и остался только ужасный жгучий стыд. Какой черт дернул его так непрофессионально поступать? Боденштайн попытался, сдерживая стоны, встать на ноги и затем поплелся к своему автомобилю. Позднее, через пару недель или месяцев, он, возможно, посмеется над этой унизительной сценой, но сейчас ему не до смеха. С закрытыми глазами он сидел в своей машине. Его теория о том, что помощница ветеринара последовала за Изабель, напала на нее, сделала ей смертельную инъекцию и после этого ночью, в кромешной тьме, притащила ее на смотровую башню, чтобы сбросить вниз, была полностью притянута за уши. Боденштайну оставалось только надеяться, что никто из его коллег не узнает об этой неловкой сцене. В окно его машины постучали, и он ужаснулся, увидев Сильвию Вагнер. Тогда он включил зажигание и опустил стекло.

— Я хотела извиниться, — сокрушенно сказала молодая женщина. — Мне… мне… очень жаль, но…

— О боже, нет, — Боденштайн покачал головой, — это я должен перед вами извиняться! Я не знаю, что на меня нашло.

Сильвия закусила губу, но затем прыснула и расхохоталась. Боденштайн бросил на нее обиженный взгляд, но, осознав всю комичность ситуации, тоже засмеялся.

— Извините. — Сильвия вытерла выступившие от смеха слезы. — Это выглядело так комично.

— Да уж. Кто пострадал, тому не до смеха.

— Я надеюсь, вы не на полном серьезе меня подозревали? — спросила молодая женщина уже более спокойно.

— К сожалению, на полном. В какой-то момент мне это показалось абсолютно правдоподобным.

— Я действительно обожаю Миху, но я в него не влюблена. У меня есть муж и двое маленьких детей. Миха просто великолепный ветеринар и очень симпатичный человек.

— Мне действительно крайне неудобно, — признался Боденштайн. — Вы полагаете, мы могли бы просто забыть наше… гм… небольшое шоу?

— Я уже забыла, — подмигнула ему Сильвия.

— Спасибо. — Боденштайн облегченно улыбнулся и тут же скривился от боли. — В любом случае вы в отличной спортивной форме.

— Карате. — Сильвия скромно улыбнулась. — Чемпионка Германии среди юниоров в тысяча девятьсот девяносто девятом году, черный пояс.

— А вы не могли сказать об этом пораньше? — усмехнулся Боденштайн. — Я бы послал оперативную группу.

«Гут Вальдхоф» в этот по-летнему теплый послеобеденный час был пуст. На парковочной площадке стояли лишь два автомобиля. Боденштайн предположил, что один из них — желтый джип — принадлежит Тордис. Он припарковался рядом с ее машиной и нерешительным шагом направился в конюшню. При этом он тщательно следил за тем, чтобы не сделать ни одного непродуманного движения. Самое позднее сегодня вечером все растянутые мышцы пронзит невероятная боль, и он был уверен, что его спина стала сине-зеленого цвета от резкого удара. В проходе конюшни никого не было. Он нашел Тордис на площадке для конкура, обойдя до этого полкомплекса. Она сидела на гнедой лошади с белым пятном на лбу.

— Привет! — С удивленной улыбкой девушка осадила лошадь рядом с ним и сдула прядь волос с разгоряченного лица. — Что вы здесь делаете?

— Я хотел полюбоваться вашей верховой ездой, — также улыбнулся Боденштайн. — Вы хорошо держитесь в седле.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Я стараюсь.

— Скажите, — Боденштайн прислонился к изгороди, — это правда, что фактическим владельцем этого комплекса является не господин Ягода, а его жена?

— Вполне возможно, — задумчиво кивнула Тордис. — Его я здесь видела редко, но она раньше приезжала сюда каждый день. Ее интерес несколько поугас только летом. С тех пор я ее почти не видела. Супруги Ягода до этого держали своих лошадей в конюшне, где Кампманн работал инструктором по верховой езде. Но так как там все рухнуло, а здесь в те времена было абсолютно пусто, они перебрались сюда еще с двадцатью желающими и Кампманном. Спустя три месяца Ягода купили эту конюшню.

Она огляделась и понизила голос.

— Поговаривают, что Ягода купила конюшню, так как запала на Кампманна, но это ей ничего не дало. Он предпочитает тридцать шестой размер одежды. — Тордис хихикнула, потом наклонилась и с любопытством посмотрела на Боденштайна. — Скажите, что с вами случилось?

— Почему вдруг вы спрашиваете? — Оливер сделал вид, что не понимает.

— У вас огромная шишка на лбу!

Главный комиссар поднял руку, чтобы ощупать лоб, но сразу пожалел о своем необдуманном жесте.

— Так что же? — повторила Тордис с серьезной озабоченностью.

— Я боролся с каратисткой, у которой черный пояс.

— Да вы что! — рассмеялась Тордис. — Уж не с Сильвией ли Вагнер?

— Об этом потом… — Боденштайн скорчил гримасу. — Мне сейчас нужно к Кампманнам.

Глядя на Сюзанну Кампманн, невозможно было определить, как она отреагировала на неожиданный визит Боденштайна.

— Моего мужа сейчас нет на месте, — проговорила она притворно сладким голосом и улыбнулась.

— Ничего страшного. Я бы хотел поговорить с вами.

— Со мной? — удивилась фрау Кампманн, широко раскрыв глаза, но затем распахнула дверь, пропуская Боденштайна. Она провела его через безупречно убранную столовую в кухню, что его несколько удивило, и закрыла за собой дверь.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Кофе? — защебетала она, но Боденштайн, поблагодарив, отказался.

— Речь опять пойдет о той субботе, когда погибла Изабель, — сказал он. — К сожалению, нам пока все еще не удается реконструировать весь ход того дня. Возможно, вы смогли бы нам в этом помочь.