Книга Генерал Ермолов - Татьяна Беспалова

— Остерегайтесь, — повторил Фёдор.

* * *

Лавина всадников скатилась с гор. Они пришли с той стороны, откуда за сутки до этого пришёл русский обоз. Они, подобно селевому потоку, сметали всё на свеем пути. Мальчишка-пастушок, выводящий ежеутренне отару на выпас, был убит быстро. Тело его, рассечённое от плеча до паха, повалилось в мокрую от росы траву. Второй погибла сгорбленная старуха, оказавшаяся тем ранним утром на улице Кетриси. Свирепый всадник не пожалел для неё пули. Выстрел, прогремевший в сонной тишине, громовой топот сотен копыт поднял на ноги воинов Абдул-Вахаба и охранение русского конвоя.

Трое казаков, нёсшие дозор у ямы с пленными, успели сделать по одному выстрелу и перезарядить ружья, прежде чем были изрублены шашками.

Старания Фёдора не пропали даром. Минувшим вечером казаку удалось убедить капитана Михаила Петровича выставить орудия в боевое охранение и назначить какониров на ночное дежурство. Едва лишь гогочущая, ощетинившаяся клинками и пиками лавина достигла площади перед домом Абудул-Вахаба, грянул пушечный залп. Ядра летели, шипя и вращаясь, кроша в щебень стены домов на противоположной стороне площади. Взрывались, превращая человеческие и лошадиные тела в кровоточащие ошмётки.

Отвага воинов Кетриси помогла рассеять конницу пленённого Йовты по улочкам и дворикам аула. Воинственно вопя, всадники съезжались, булат скрещивался с булатом, высекая фонтаны синеватых искр. Над сражающимися свистели пули. Острые копыта коней вонзались в тела несчастных, повергнутых наземь противников. В воздухе висел неумолчный звон металла, грохот выстрелов, яростные крики воинов, визг женщин, детский плач.

— Сколько их, Хайбулла? — спросил Абдул-Вахаб, садясь в седло.

— Не менее двух сотен... — задыхаясь, ответил младший брат владетеля Кетриси. — Они режут головы! Это лезгинцы!

И одежда Хайбуллы, и чепрак его коня были перепачканы кровью поверженных врагов. В горячке боя он потерял шапку.

Солнце ослепительно сияло над залитым кровью Кетриси. Становилось жарко. Тут и там горели крытые соломой крыши. Между домишками метались обезумевшие от ужаса кони с пустыми сёдлами. Джигиты Абдул-Вахаба заняли оборону вокруг княжеского дома. За их спинами слышались плач, громкие молитвы седобородого имама Джуры и женские причитания.

Фёдор сидел, привалившись спиной к разогретым солнцем камням стены конюшни. Он чистил шомполом пистолетные дула, готовясь снова вступить в схватку. Мажит сидел рядом. Перепуганный насмерть, он бормотал молитвы, поглядывал на безоблачное небо. По щекам аккинского грамотея катились слёзы.

— Они вздевают на пики детишек... — только и смог разобрать казак в потоке его бессвязных речей.

— И как же их угораздило устроить темницу на окраине села? Зуб даю, все пленники уже на свободе и поганец в первых рядах, — громко негодовал Фёдор.

— Не быть тому, — отвечал Хайбулла, выливая на бритую башку ушат холодной воды. — Абдул-Вахаб послал людей. Они зальют пленников каменным маслом[33] и подожгут.

Фёдор почувствовал, как дрогнуло тело Мажита. Слёзы пуще прежнего полились из глаз грамотея.

— Это, конечно, верное дело. — Фёдор задумался. — А что, если пленников там уж нет и твои джигиты спалили тела мертвецов?

— Чего ты хочешь, казак?

— Надо сыскать Йовту, Хайбулла. Живого или мёртвого. Показав его тело, мы остановим бой. Можно будет договориться.

Хайбулла размышлял, утирая пыльной полой черкески мокрое лицо.

— Пока ты думаешь, я сбегаю туда, — заявил Фёдор.

Он уже зарядил оба пистолета. Митрофания и Волчок тоже были при нём.

— Я с тобой. — Мажит перестал реветь. Он вскочил на ноги, выбрал из груды наваленного возле яслей оружия пику подлиннее.

— И я! — осклабился Хайбулла. — Следуйте за мной. Я знаю тропинки, по которым ходят только козы. Джигиту на коне там не протиснуться.

Хайбулла повязал голову подобранным где-то зелёным женским платком, накинул на плечи бурку.

— От басурманское племя! — усмехнулся Фёдор. — Не боятся помирать, а мёрзнуть боятся!

* * *

Они протискивались в крутом, узком проходе, придерживаясь обеими руками за стены домов. Узкая дорожка бежала под гору туда, где на окраине Кетриси располагалось узилище — глубокая, выложенная камнем яма, на дне которой Абдул-Вахаб держал пленников. В одном месте путь им преградил пожар. Тут-то и пригодилась бурка Хайбуллы. Яростно размахивая ею, джигит ухитрился сбить пламя с края соломенной крыши, и они продолжили спуск.

На краю ямы лежали изувеченные, бездыханные тела казаков. Фёдор сдёрнул с головы папаху, трижды перекрестился. Мажит отвернулся. Хайбулла кинулся прямо к яме.

— Тут все мертвы...

— Неужто успели пожечь? Почему ж тогда запаха не слышно?

— Сами померли, — ответил Хайбулла. — Йовты среди них нет.

Казак заглянул в яму. Всё тот же запах испражнений и гниющей плоти. В полумраке он разглядел полдесятка неподвижных тел.

— Сами померли, — повторил Хайбулла.

— Айда искать Йовту! — Фёдор вертел головой, пытаясь выбрать направление поисков. — Где ж поганец может обретаться?

— Я знаю... но не уверен... — пролепетал Мажит.

— Говори, — прорычал Хайбулла.

— Я думаю... может быть... Аллах, помоги мне!

— Не томи, грамотей! — Фёдор тряс Мажита за плечи.

— Он может быть в мечети...

— Вперёд! — скомандовал Фёдор.

— Назад! — возразил Хайбулла. — Вернёмся к княжескому дому, возьмём коней.

* * *

Соколик встретил его, приветственно кивая головой, переступая блестящими копытами. Фёдор вскочил в седло.

— Я не пойду, — неожиданно заявил Мажит. — Не хочу видеть, как вы станете осквернять мечеть убийствами.

— Она уже осквернена, аккинец! — крикнул Хайбулла, пуская злого жеребца вскачь.

Одним духом перемахнув низкую каменную ограду, отделявшую двор Абдул-Вахаба от площади, он помчался прочь под градом пуль. Фёдор последовал за ним туда, где на плече одинокой скалы высилась башня минарета.

И снова бешеная скачка по крутым улочкам. На этот раз всё время в гору.

— А-а-а-а-а-а!!! — бешено ревел Хайбулла, размахивая шашкой.

Его свирепый жеребец принимал противников на грудь, грыз их зубами, втаптывал в прах копытами. Сколько голов снёс Хайбулла, прорываясь к храму своего воинственного бога? Фёдор быстро сбился со счета. Казак разрядил оба пистолета и принялся кромсать врагов сталью Митрофании. Наконец в последнем бешеном прыжке Соколик вознёс его на вымощенную камнем площадку перед входом в мечеть. Фёдор соскочил на землю.