Книга Генерал Ермолов - Татьяна Беспалова

И оборачиваясь к Фёдору, добавил:

— Валериан Григорьевич отпустил Этэри-ханум на свидание с дочерью в Кетриси. Княгиня и упорхнула птахой одна, без сопровождения, с одной лишь мрачной девкой-служанкой. Так вот, я волнуюсь... Далеко ли до Кетриси? Что там за дымы, не Кетриси ли?

— Он самый и есть, — ответил помрачневший Фёдор. — Я ж кричал вам, вашбродь, что князья Коби с нами — значит, и Этэри-ханум тож.

— А Этэри-то-ханум завлекательная баба. Эх, расцеловал бы её всю, от пяток до макушки, коли не был бы таким трусом, — хохотнул капитан Михаил Петрович. — Только я — трус, казак Фёдор Туроверов, законченный трус. Боюсь чеченского кинжала — и всё тут.

* * *

Русское воинство вошло в Кетриси, развернув полковое знамя. Солдатские сапоги вздымали в воздух прах земной. Следом катилась артиллерия, громыхая ободьями колёс. С орудийных лафетов щерились дула пушек. Тут были и подводы с провиантом и боеприпасами. Их тащили уродливые вайнахские волы. Замыкала шествие арестантская рота в сопровождении полуэскадрона гусар Мадатова. Последней катилась похоронная телега. На ней, прикрытые дерюгой, лежали тела русских солдат, павших под Коби. Правил телегой унтер-офицер, пожилой дядька с седыми обвислыми усами.

Кетриси встретил обоз с опасливым почтением. Женщины сняли празничные наряды и облачились в простые платья. Они, с кувшинами на головах и малыми детьми у подола, стояли по краям дороги. Старики сидели на скамьях в входов в свои жилища, опираясь узловатыми ладонями на ружейные приклады. Детвора сбивалась в щебечущие стайки. Мальчишки протягивали руки, пытаясь дотронуться до грозного чугуна пушек, но отгоняемые строгими окриками орудийной прислуги, бежали прочь. С громкими криками взбирались на плоские крыши строений, смотрели оттуда, как марширует по улицам родного аула чужое войско.

Фёдор проводил князей Коби и вернулся в Кетриси вместе с Мажитом, чтобы встретить капитана Михаила Петровича подобающим образом. Он стоял за спинами женщин, высматривая в толпе пленных Йовту и его приспешников. Где же он, чернявый предатель, осмелившийся разбойничать, не снимая солдатской формы? Пленные двигались в центре обоза, прикованные наручниками к общей цепи, Йовта шёл последним. Лишённый доспехов, он казался ссохшимся и тщедушным: плечи, шея и голова замотаны окровавленной повязкой. Он с трудом переставлял длинные костлявые ноги, волоча за собой на цепи тяжёлое чугунное ядро. Оно стучало по камням, кроша в щебень мелкую гальку. Глаза поганца были полуприкрыты. Время от времени Йовта пытался остановиться, но понукаемый гусарской плетью, возобновлял движение, не размыкая век.

Абдул-Вахаб с братьями и сыновьями встречал союзников на пороге своего дома. Он низко поклонился полковому знамени, произнёс сдержанно:

— Салам тебе, русский офицер. Приветствую тебя от имени рода князей Кетриси. Родственник великого Ярмула и мой лучший друг, владетель княжества Коби, этим утром покинул нас, торопясь в свою вотчину, разорённую войной.

* * *

Аймани он видел мельком. Она стояла в толпе жительниц Кетриси. Как все, прикрыла волосы платком. Она и не думала смотреть в сторону славного воинства. Она искала глазами Йовту, а когда нашла — смотрела только на него.

Ближе к вечеру им удалось перекинуться парой слов. Аймани сама явилась к дому Абдул-Вахаба, прошмыгнула мимо дозорных, выставленных для порядка Переверзевым, разыскала Фёдора в том самом козьем сарае, где они провели пару ночей, обняла, поцеловала в ухо, шепнула:

— Скажи русскому командиру: Йовту надо убить немедленно. Сегодня. А труп выставить в поле, чтобы издали было видно...

— Аймани, — Фёдор попытался её обнять, но она отстранилась.

— Не сейчас. Я должна уйти по делу. Абдул-Вахаб даст мне коня, он обещал. А ты скажи русскому офицеру, что Йовту надо убить немедленно...

— Послушай, они ждут прибытия русского генерала. Валериана Григорьевича Мадатова. Ты видела его. Вспомни! Он и решит судьбу пленных. А поступать, как ты советуешь, — не в обычаях у христиан.

Она отвернулась. Помолчала. Сказала равнодушно:

— Тогда готовьтесь к битве. Не этой ночью, нет. Следующей. Ну вот... Теперь я действительно предала...

И она исчезла за дверью. Фёдор выскочил следом, но двор Абдул-Вахаба был пуст. Только ординарец Переверзева Ванька правил у коновязи конскую сбрую.

— Эй, Ванька! Не видал ли ты только что чеченской бабы в чёрном платье и платке?

— Не-а! — ответил Ванька. — Тут баб этих шмыгает туда-сюда. Чего мне на них смотреть? У них ндравы строгие. Только посмотришь: иль прирежут в ночи, или женись. А я ни на то, ни на другое не согласный...

Фёдор кинулся прочь со двора. Долго блуждал он между саклями Кетриси в поисках воительницы, но Аймани и след простыл.

Наведался Фёдор и к тюремной яме. Там под охраной трёх казаков сидели пленные.

— Чего тебе, разведчик? — спросил старый, не знакомый Фёдору казак, старший конвойной команды.

— Поглядеть хочу. Знакомец мой в яме у вас сидит.

— Пусти его, Прохорыч. Я знаю его. Это кривого Ромки Туроверова сын и убиенного Леонтия младший брат. Он свой, — сказал второй казак, помоложе.

— Ну что ж, ступай, брат убиенного Леонтия. Только остерегись. Они хоть и ослабели от глада и хлада, а всё одно ещё злые. Палец им протянешь — отгрызуть. Эй, куда кинулся? Факел возьми. Так ничего не увидишь. Мы держим их, как положено держать чертей, — впотьмах.

И старый казак вручил Фёдору зажжённый факел.

* * *

Фёдор лёг на живот. В ноздри ударила отвратительная вонь человеческих испражнений, разбавленная смрадом гниющих ран. Казак вытянул руку с факелом над зевом ямы. Они сидели и лежали вповалку. Некоторые поднимали лица, щурясь, смотрели на пламя. Страх, тоска, боль, мука или мёртвая пустота смотрели на него со дня ямы из человеческих глазниц. В месиве тел Фёдору никак не удавалось распознать Йовту.

— Эй, Йовта! — крикнул он наконец.

— Он мёртв, — ответили ему со дна.

Не в силах выносить более запаха и вида гниющих тел, Фёдор убрал факел. Он сидел на земле, рядом с ямой. Голова кружилась. К нему подошёл старший конвоя.

— Ну что, разведчик, поплохело? — старый казак протянул ему флажку.

Фёдор сделал пару глотков, поперхнулся.

— Чача?

— Чача. Мы идём от самого Тифлиса, а там не сыскать пойла крепче. Вот и пробавляемся, чем Бог послал.

— Эй, брат убиенного Леонтия, слушай-ка, — старый казак шёл следом за Фёдором, придерживая его за полу черкески. — Эй!

Фёдор обернулся:

— Я иду к капитану. А вы остерегайтесь. По горам всё ещё шатается часть банды. Не ровен час — придут за Йовтой.

— Дак у нас ружья заряжены...