Книга Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов

– Сугарлиев! – притих зал, все уставились на первого секретаря райкома.

Докладчик совсем замолчал, дожидался, что ему прикажут. Молодец поднялся, пропустил к столу президиума первого секретаря, тот тяжело сел, спросил что-то у рядом потеснившегося председателя райисполкома Котина. Тот ритмично закивал, отвечая. Первый начал задавать ему еще не слышные залу вопросы, председатель смутился, полез в папку доставать бумаги, тыкал в них пальцем, показывал. Первый, рассуждая, дергался головой из стороны в сторону, зло и настырно. Немая сцена длилась минут десять. Зал молчал, казалось, смолкли и мухи.

– Ты садись, Виктор, – наконец, потянул молодого на стул Сугарлиев, начал спрашивать и его, тот тоже ткнулся в свою папку с бумагами, видимо, в поисках ответа.

– Это кто? – поинтересовался Ковшов у Неронова.

– Председатель исполкома…

– Знаю. Другой?

– А, этот, молодой? Второй. По промышленности. Турченок.

– Понятно.

– Ты тоже садись, Павел Никитич, – махнул рукой Сугарлиев докладчику и тяжело оглядел зал. – Чего нам доклады разводить?

По залу пополз легкий гул голосов.

– Тихо, тихо, – опять махнул рукой Сугарлиев. – Работать надо. А мы митингуем. Вишь ты! Маяки нашлись! Протрубили на всю область! На миллион замахнулись! А сами в кусты?

Зал напрягся весь, как одно живое существо, смолк, ждал.

– Павел Никитич! – махнул первый в зал докладчику, который успел присесть, но тут же вскочил на зов. – Ты чем тут хвастал?

– Я не хвастал, Хайса Имангалиевич, – побелел в лице грозный высокий дядька. – Докладывал последние сводки по уборке овощей.

– Ну? И чего мы насобирали?

– Похвалиться, прямо сказать, нечем, – понурился тот.

– Нечем? Позор! – обрушился в крике, завозмущался первый. – На всю область мы в хвосте! Забыли, как трубили? Какие социалистические обязательства брали? За миллион овощей агитировали! Кто выступил с почином? Наш район. А ведь, если наш район обязательства не выполнит, всей области миллиона не видать! Наш район самый!.. Да что я вам талдычу! Лучше меня знаете. Я Леониду Александровичу сам что обещал?.. А где наши помидоры? Где овощи? У нас, Андрей Иванович, и конь не валялся!

Сугарлиев повернулся к Котину, посмотрел на него так, как будто впервые увидел, покачал головой.

– Что будем рапортовать?

– Нагоним. Увеличим темпы, Хайса Имангалиевич, – выдавил из себя председатель райисполкома. – Есть еще время. Я проезжал перед активом по полям. У Митина побывал, у Русатова, у Смирнова. Стоят еще участки с продукцией, целые, совсем не тронуты помидоры, только пробные, первые сборы провели, а вся продукция на корне дожидается.

– А дожди?

– А что ей дожди? Наоборот, солнца нет. Не сгорит.

– Так сколько же она дожидаться будет? До заморозков? Ее в магазин везти надо, на консервный завод. По Волге пароходами отправлять.

– Отправляем, Хайса Имангалиевич.

– Да что ты мне говоришь? Вот бумага! Я же тебе показывал! Наш район в хвосте по уборке плетется. А в итоге область проваливает план и обязательства.

– Убирать некому, Хайса Имангалиевич! – выкрикнул из зала докладчик, про которого все забыли, это был начальник управления сельского хозяйства Воробейчиков. – Не справляются в колхозах своими силами. А у Смирнова в совхозе совсем людей для уборки нет.

В зале поднялся шум, не говорил и не кричал только глухонемой; Ковшов привстал от удивления, такого видеть ему не приходилось.

– Студентов ждут, – сказал ему Неронов. – Дармовая рабочая сила. Райские яблочки.

– Не понял? – наклонился к нему Ковшов. – При чем студенты-то?

– Ну как же? Каждый год колхозники за их счет выезжают. Планов громадье. Обязательства большие берут по овощам. А убирать продукцию некому. В этом году, знаете, конечно, в области миллион взялись собрать. К юбилею. Лето кончается, а продукции нет.

– А чего же?

– А вот вы и наблюдаете промежуточную стадию. Сейчас студентов все требуют, чтобы собирать. У тех учебный процесс полетит к чертям. Собирать-то до заморозков будут.

Сургалиев, гася гвалт в зале, поднялся со стула сам, вытянул вверх руку. Постепенно угомонились самые резвые.

– Павел Никитич! – поискал первый секретарь глазами Воробейчикова.

Тот, как вскочил, так и не садился; возле него, сцепившись, спорили о своем двое.

– Тише вы! – гаркнул на них Воробейчиков.

Те присели, разгоряченные, как мальчишки после драки.

– Значит, убирать некому, Павел Никитич? – грозно, но сдерживаясь, спросил Сургалиев. – Не хватает людей? А помидоры на полях лежат?

– Не хватает людей, – невнятно пробормотал тот.

– Вот те раз! А что, не знали раньше?

– Да вот они, Хайса Имангалиевич, – развел Воробейчиков руки по залу, – все здесь. И председатели, и директоры, и секретари. Спросить их надо.

– Я спрошу! И бюро райкома спросит! – нахмурился первый. – А управление сельского хозяйства куда смотрело? Тоже не знали?

И снова зал притих.

– Василий Иванович! Митин!

Поднялся, запыхтев за спиной Ковшова, председатель.

– Что скажешь, Василий Иванович?

Председатель молчал.

– Заваливаешь район, Василий Иванович? А прокурор района там с тобой рядом, гляжу я, сидит.

Ковшов поднял на первого секретаря глаза. Тот, не мигая, тоже смотрел на него так, как будто вцепился мертвой хваткой.

– Вредительством это называется, Василий Иванович! А как же? Подводить район в трудный момент. Продукция на полях, а ее не убирают! Так, товарищ прокурор?

Ковшов и встать не успел, как первый замахал на него рукой.

– Так, так. Ребенок только не поймет. Мы, Василий Иванович, ордена вешаем, но мы их и снимаем.

Сургалиев замолчал, тяжело оглядел зал, махнул рукой, чтобы все садились, сел и сам, повернулся к Котину.

– Я, Николай Иванович, только из обкома. Знаешь, что мне Леонид Александрович сказал?

Костин пожал плечами.

– Он меня спросил, – совсем сощурил маленькие глазки первый, – ты огурцы сдал? Сдал, говорю. Много? Все, отвечаю. Сколько ты сдал, говорит, я на балконе своем выращиваю. А у тебя колхозы. Помидоров тоже столько вырастил? И столько сдашь?

– Пошутил Боронин, – опустил голову Котин.

– Пошутил. А как же? Конечно, пошутил, – закивал головой Сургалиев. – Я тогда тоже так подумал. А теперь вот иначе думаю.

– Чего это, Хайса Имангалиевич?

– Не окажется ли его шутка пророческой?