Книга Медленнее, ниже, нежнее… - Татьяна 100 Рожева

– Да, да, говорили. Я привезла. Каждая работа на бумаге и на дискете. Вот аннотации не везде, вы знаете. Не успели они. Ну, может, это не страшно? – она виновато улыбнулась.

– Не страшно, конечно. Но нужно. Давайте я посмотрю сначала работы. К тем, что пойдут в журнал, аннотации пришлёте по почте, хорошо?

– Конечно! Обязательно! Спасибо вам большое!

О работе, собственно, было всё. И чай мы почти допили. Но мне не хотелось, чтобы она уходила. Мне нравилось следить за подрагиваньем кулона на её ключицах, за тем, как медленно и чувственно она пьет, как говорит вдумчиво, с паузами, как мечтательно поворачивает голову к окну, словно там было не стекло, заляпанное дождем, а море до горизонта…

– Очень вкусные конфеты у вас, Татьяна… – вдруг произнесла Светлана Георгиевна и улыбнулась. – И вообще у вас хорошо. Даже завидую немного. Тихо, спокойно. У нас вот вечно сумасшедший дом. Беготня целый день, голова кругом.

– Это сейчас тихо и спокойно, спасибо несчастному случаю на стройке. Свет отрубили, все разошлись. У нас тоже бывает беготня. Перед сдачей номера особенно. А я вот вам завидую.

– Да? Почему? – Светлана наклонила голову, и кулончик послал зайчика. Не крупного, но любопытного.

– Вы психолог… Ориентируетесь в разных сложных ситуациях. Мне всегда хотелось это уметь. Здорово, наверное, все понимать в своей жизни, разбираться профессионально в самом сложном, в человеческих взаимоотношениях.

Светлана Георгиевна молча допила чай и повернула лицо к окну. Кулон остался слева от ключичной ямки, и сразу потемнел, отразив небо.

– Уютный какой дождь… Если смотреть на него из тепла, правда? – проговорила она. – Хорошо у вас. Не хочется уходить, – глаза её погрустнели, тоже наполнившись небом.

– Не уходите, Светлана. Охрана на посту спит до девяти. Я никуда не спешу. У нас с вами куча времени.

– Мне тоже некуда спешить. Сын уехал, муж ушёл…

– В смысле?! Как ушёл?

– Обыкновенно. Как от всех уходят. От всех уходят, и от нас ушёл… – она улыбнулась и посмотрела на меня. – Давай на ты, Тань?

– Давай. У меня вино есть французское. Кислятина, правда, редкая, но лучше, чем еле теплая вода с заваркой. Будешь?

– Да, – улыбнулась она. – Я заметила у тебя в шкафу бутылку, еще когда чашки доставала. Я знаю это вино. Chateau Talmont урожая 2003 года, кислятина точно, согласна с тобой.

– Это мне дяденька один сегодня принес. Обаять пытался, не отходя от дивана, но жена позвонила. Пришлось срочно капитулировать.

Я достала из шкафа зелёную бутылку. В ней, благодаря вовремя позвонившей жене, оставалось больше половины. Я разлила вино по чашкам.

– За знакомство, Свет? Я уже начинаю думать, что таджики на стройке не просто так сегодня кабель перегрызли.

Света засмеялась и дотронулась чашкой до чашки.

– Я тоже очень рада нашему знакомству. Ты по телефону такая серьёзная, я не предполагала, что докачусь тут с тобой до такого безобразия! Но убей меня, у меня чувство, что мы с тобой сто лет знакомы…

– У меня тоже… – я глотнула знакомую кислую жидкость. Странно, но теперь её вкус показался даже изысканным. – Расскажешь про мужа? Извини за бестактность, но мне, правда, всегда было непонятно, как сбегают из тюрем и уходят от психологов.

Света улыбнулась.

– Я тоже такая. Шучу до последнего. А то, что от смеха морщинки – ерунда абсолютная. Они от кислой рожи. А как уходят? Непонятно не только тебе. Моего научного руководителя вообще бы кондратий хватил, если бы он узнал. У меня, представляешь, тема диссертации была о девиантном поведении мужчин в браке. И ситуация банальная до тошноты. Сама миллион таких разобрала с пациентами. Все слова правильные знаю. Ночью разбуди, всё расскажу, всех вылечу. А когда себя, любимой, коснулось, ничего сделать не смогла. Увела тётя мужа прям из под моего учёного носа.

– Она тоже психолог?

– Если бы… Хоть на знакомом поле сражались бы. Она вообще БМП, а не баба. Доставала нас страшно, звонила круглые сутки, дарила ему подарки, ждала после работы, в общем, с книжкой «как завоевать мужчину» не расставалась ни на минуту. Проблеял мне однажды: «я полюбил», ну я его и вышибла. Через три года разошлись. Зато потом: «это ты виновата – выгнала меня».

– А почему разошлись через три года?

– Разошлись сразу, оформили развод спустя три года. Она заболела тяжёлой формой рака, и он бегом побежал разводиться, чтобы успеть жениться на ней. Так он мне объяснил.

– Она действительно заболела?

– Не знаю. Анамнез не изучала. Жива до сих пор. И под таким контролем ситуацию держит, здоровая не справится. Мой даже не здоровается по телефону, когда она рядом. Страх у него какой-то глубинный, бесконтрольный, просто сжимается весь, если со мной говорить нужно. Мы были с ним вместе на родительском собрании у ребёнка, ему пришлось выключить телефон, она звонила каждые 3–4 минуты. А сколько этих телефонов я утопила в унитазе, когда еще жили вместе… Патологическая какая-то зависимость у него от неё. Можно конечно не верить во всякую ворожбу, но здесь, по-моему, именно этот случай, он прямо стекленеет, если разговор заходит о ней. Наука, похоже, бессильна…

– Она красивая?

– 155 см, 85 кг, 41год. Когда Макс, сын, её увидел, сказал: мам, не переживай, она страшная, как моя учёба!

– Тогда что?

– Не знаю. Мой бывший муж – директор крупной компании. Она пришла простым менеджером к нему, то есть с его стороны корысть исключается. И потом, у него много женщин работает. И моложе и красивей. Почему она?

– А может, это любовь? Как ни обидно тебе это слышать.

– Божественное снизошло? – Светлана горько усмехнулась. Кулончик беспомощно задрожал. – Может быть. Не знаю…

– А я вот против приписывания этому чувству божественного происхождения, – сказала я с умным лицом. – Мне кажется, у природы всё продумано. Если бы человечество ждало, пока на родителей снизойдет, вымерло бы на хрен. Поэтому «божественное» случается обычно с соседом по подъезду или по парте, или с коллегой по работе. Любовь – это всего лишь совокупность твоих предпочтений и вкусов плюс химия, плюс физика, плюс инстинкт, плюс 300 грамм фигни, выработанной мечтательной железой после переваривания сказки про золушку или еще какой лабуды из детства.

– Да понятно, что любовь это совокупность твоих предпочтений и вкусов, на это процентов 30 отдадим, еще 30 – на физику и химию: запахи, «флюиды», гормоны, а вот оставшиеся 40 на что отдать, думаю, никто до конца не знает. Иначе, как ты объяснишь, когда люди, зная друг друга, поначалу не испытывают ничего, а потом – раз… Может, принюхались повнимательней? Хочется верить, что не всё можно разложить на молекулы…

Света взяла чашку в ладони двумя руками, словно хотела собрать горсть земляники или согреть руки. Я не знала, что еще сказать.