Книга Изгой - Сэди Джонс

— Ну, что произошло, что могло бы заставить его сделать это?

— Его арестовали. А это случилось после того, как его выпустили. Он завел девушку в лес и… ударил ее… он не сделал ничего такого, по крайней мере, я так думаю, но он… он поставил ей синяк и убежал, потом украл машину и уехал на ней с другой девушкой… с сестрой первой, совсем юной… и его снова арестовали.

— А потом его отпустили?

— Она не хотела выдвигать против него никаких обвинений. Эта семья — наши соседи. Ее отец — очень влиятельный человек. Все могло закончиться намного хуже. Но они продемонстрировали исключительное понимание. А сейчас он сбежал…

— Давайте немного вернемся назад. Когда, вы говорите, начались эти странности поведения? Каким он был в детстве?

Джилберта снова охватило нетерпение; именно всю эту чушь он и ожидал услышать.

— Он был нормальным мальчиком. Как все мальчишки.

— До тех пор, пока?..

— Я не знаю. С ним, казалось, все было в порядке. Его мать умерла несколько лет назад. Разумеется, это подействовало на него.

— Сколько лет ему было, когда умерла его мать?

— Десять.

— Как она умерла?

У него не было времени на все это.

— Она утонула. В реке возле нашего дома. Льюис был единственным, кто при этом присутствовал. Мы толком не знаем, что там произошло.

— Полагаю, что это был для него ужасный удар.

— Конечно.

— Можно ли сказать, что после этого он стал трудным ребенком?

— Не совсем так. Он был тихим. Учился хорошо. Я повторно женился. Ему было четырнадцать или пятнадцать лет, когда он стал неуправляем: все эти вещи, которые он с собой делал, и пьянство.

— Такое несчастье. Ваша жена утонула… Расскажите мне о ней.

— Я не понимаю, зачем это нужно.

— Вам, видимо, очень тяжело.

— Разумеется.

— Вы сказали, что при этом присутствовал только он один.

— Да.

— Он никогда не рассказывал, что там произошло?

— Он вообще об этом не говорил. Молчал. Как-то странно молчал.

— Почему вы так говорите?

— Ничего я не говорю.

— Мне кажется, вы говорите об этих событиях так, будто они были в какой-то мере таинственными.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Таинственными. Это все очень печально. Льюис был маленьким мальчиком. Он хорошо плавал. Река там не очень глубокая. Я не знаю. Меня там не было.

— Похоже, вы расстроены.

— Я совершенно не расстроен. Пропал мой сын. Он может опять попасть в тюрьму. Теперь он уже не ребенок. Ему девятнадцать, он жесток, он пьяница, он причиняет вред людям, а вы, похоже, собираетесь говорить о неприятном событии, случившемся много лет тому назад.

— Я не хотел вас расстраивать.

— Я бы хотел вернуться к теме нашего разговора.

— С вами все в порядке?

—. Прошу вас!

— Дать вам воды? Может быть, хотите чего-нибудь выпить?

Джилберт нетерпеливо посмотрел на часы.

— Бренди? — предложил доктор Бонд.

Джилберт выпил и подумал, как это здорово, что стаканчик спиртного в лечебных целях в кабинете у врача позволяет нарушить правило «ни капли до двенадцати». Теперь он почувствовал себя несколько лучше. Он рассказал доктору Бонду о том, как Льюис напал на дом Кармайклов, а затем скрылся. Он рассказал ему о крови на стене в ванной, о том, что он видел Тамсин, и о том, как это ужасно выглядело. Он рассказал ему об отсутствующем взгляде Льюиса и о его внезапной беспричинной ярости.

— Мы не знаем, где он, — продолжал рассказывать он. — Это случилось вчера. После этого он убежал, и мы не знаем, где он сейчас и что с ним может случиться, если его поймают.

— Какие у вас есть соображения по этому поводу? — Вопрос этот прозвучал очень многозначительно.

Внезапно Джилберта захлестнули эмоции, и он почувствовал, что ему трудно говорить.

— Я очень беспокоюсь за него.

— И?..

— Я очень беспокоюсь за свою жену. Свою вторую жену. И за ту, другую семью, о которой я вам говорил, за своего соседа и его дочерей.

— Когда вы говорите, что беспокоитесь, вы…

— Я боюсь за них.

— Могли бы вы сказать, что ваш сын представляет опасность для самого себя?

— Да.

— Могли бы вы сказать, что ваш сын представляет опасность для других?

— …Да.

— В отдельных случаях… когда человек не принимает того, что он нуждается в лечении, инициировать этот процесс может ордер на арест.

Вот, он все-таки сказал это. Джилберт хотел, чтобы тот произнес эти слова, но теперь, когда они прозвучали, его уже тошнило от самого себя, он просто испугался. Доктор выжидал, опустив глаза вниз, на свои очки. Голос его был очень вкрадчивым.

— Это вполне законные действия.

Не глядя на него, Джилберт кивнул.

— Вы сейчас вовсе не предаете своего сына, мистер Олдридж.

— …Нет.

Сон Льюиса напоминал погружение. Под ним раздвигались какие-то пласты, сознание проваливалось все глубже и глубже, а пробуждение было резким и внезапным. Стало заметно жарче. Умиротворенность исчезла, и на смену ей пришла тревога. Рабочие опять суетились возле окон, и ему казалась глупой та настойчивость, с какой они вставляли все эти маленькие оконные стеклышки на место разбитых им.

Он всегда считал, что он какой-то неправильный. Но он не был неправильным. Его сердце забилось быстрее, он одновременно чувствовал себя и сильным, и слабым. Ему хотелось забрать Кит отсюда, но он не знал, как он это сделает и что следует предпринять после этого. Он посмотрел на свою дрожавшую руку и пожелал, чтобы дрожь прекратилась, и она действительно прекратилась, и он прикурил свою предпоследнюю сигарету, держа ее уже твердой рукой.

Он курил, стараясь удовлетвориться этим и не чувствовать голода, следил, как поднимается сигаретный дым, представлял себе отца на работе в своем офисе, думал, чем он сейчас может заниматься.

В детстве он думал о работе своего отца как о месте очень впечатляющем, — он воображал себе обитый кожей письменный стол и важные бумаги, в которых было необходимо разобраться, — но, став взрослее, он потерял уважительное отношение к этому. Он вспомнил, как однажды, в возрасте шестнадцати лет, выбравшись во второй половине дня из постели Джини, он вышел на улицу. Он пошел от ее дома в направлении Сент-Джеймсского дворца и купил на углу бутылку джина в магазине, торгующем выпивкой навынос. Он сунул ее в карман и тут заметил отца, выходившего после ленча из своего клуба. Он стоял на углу с бутылкой джина в кармане, а его мысли и тело были с Джини, и он смотрел, как его отец, в костюме и шляпе, разговаривает с какими-то людьми. Он видел, как тот попрощался и сел в такси; отец не видел его, а Льюис потом вернулся в постель к Джини и оставался там с ней до вечера. Он лежал на кровати, а она спала рядом с ним, и он чувствовал себя совершенно одиноким. Он понятия не имел, как дальше сложится его жизнь, его это пугало, но он точно знал, что его жизнь не будет похожа на жизнь отца, даже если он сильно захочет, чтобы так было.