Книга Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Из воспоминаний Н.В. Баранова:

«Как я тогда и ожидал, предложение вырубать деревья в садах и парках у архитекторов сочувствия не встретило, и все единодушно поддержали идею разобрать пустующие деревянные здания и сооружения, только загромождавшие парки. Был составлен перечень деревянных построек на Елагином, Крестовском и Каменном островах, в Екатерингофском парке, Таврическом саду. Вспомнили и другие деревянные сооружения – стадион имени Ленина на Петровском острове, стадион Кировского завода у Нарвских ворот[751].

Сотрудники управления немедленно разошлись по намеченным к разборке объектам. <…>

Мы подготовили два варианта доклада и сделали прогноз, имея в виду разборку не только пустующих построек в парках, но и одно-двухэтажных домов, сохранившихся по окраинам города – в Старой и Новой Деревне, в Невском, Московском и Кировском районах, именно там, где, по Генеральному плану развития Ленинграда, будут располагаться новые жилые массивы».

В день, когда состоялась встреча Н.В. Баранова и П.С. Попкова, Исполком принял решение «О поступлении и расходовании фанеры в гор. Ленинграде в декабре 1941 года». Решение состояло из четырех пунктов. Пункт последний: «Дело о самовольном изъятии 4 вагонов фанеры, направленных в адрес Главлесосбыта, произведенном начальником 3 отделения Октябрьской жел. дороги – тов. Ивановым передать Транспортной прокуратуре для привлечения к ответственности»[752].

12 декабря 1941 г. «у председателя Ленгорисполкома наши предложения были рассмотрены и одобрены уполномоченным Совнаркома Алексеем Николаевичем Косыгиным.

В.Г. Федосеев. Доставка дров по Кировской площади с места слома ДОСов. 21 января 1942 г. Фрагмент

Вскоре началась разборка отдельных сооружений. Кстати, кроме дров, мы таким образом получили еще и крупные конструкции – брусья, балки, которые потом были использованы для усиления опор и потолков бомбоубежищ. Но этим мы занялись лишь с приходом тепла…»[753].

Весь день 14 декабря температура воздуха в Ленинграде не поднималась выше -20 °C.

20 декабря 1941 г. решением Исполкома «разбронировались» дровяные склады Ленгортопа. Но населению города из 19,5 тыс. кубометров планировалось выделить лишь около 7 тыс. кубометров дров[754].

24 декабря 1941 г. принято уже упомянутое постановление горкома ВКП(б) и Исполкома, разрешавшее разбирать незаселенные деревянные дома.

«Вскоре началась разборка отдельных сооружений», – пишет Н.В. Баранов.

Таким образом, чтобы разборка «отдельных сооружений» началась, понадобилось почти две недели для согласований и написания проекта постановления.

«Затем зимой 1941/42 года вновь дважды разрешалась разборка деревянных зданий, которая дала 35–40 тысяч кубометров дров. <…> Однако всего заготовленного на месте топлива оказалось далеко не достаточно, чтобы обеспечить город хотя бы до середины зимы»[755].

По архивному документу, датированному 8 июня 1942 г., в период с 1 января по 1 мая 1942 г., были разобраны:

на Березовом острове – три флигеля;

на Нарвском проспекте – дома № 3, 17, 18, 18-а и два флигеля дома № 13;

на Молвинской улице – дома № 3, 6, 9, 10, 15 (поврежденный в результате артобстрела) и 16, на Бумажной улице – дома № 8, 9, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18 и 20, все «летние постройки» парка имени 1 Мая, деревянные строения стадиона «Каучук» и деревянная трибуна на площади Стачек.

Подлежал дальнейшей разборке дом № 8 по Нарвскому проспекту. Предстояло разобрать дома по Лифляндской ул., 2/4, Бумажной ул., 10 и наб. Обводного кан., 154[756].

Вопрос, кого «допустить к разборке» деревянных строений в Ленинском районе решался в январе 1942 г. на уровне заместителя председателя райисполкома, его письменным распоряжением или уведомлением («предложением»). Директор стадиона «Каучук» Кочнев получил таковые от 20 января (к разборке трибун допускалась 114-я автомобильно-санитарная рота, с вывозом ею 30 кубометров дров) и от 31 января (фабрика «Гознак», 50 кубометров дров)[757].

Стадион «Красный треугольник». 1929–1932 гг. Макет

Что же до разборки деревянных жилых домов в январе 1942 г., то некоторые «штрихи» к этой кампании могут составить два коротких письма директора ремесленного училища № 14. Оно располагалось на 7-й Красноармейской улице, д. 26. К началу войны в нем обучалось на токарей, фрезеровщиков и слесарей 800 человек.

Первое письмо – начальнику райжилуправления Ленинского района:

«Согласно решения Исполкома нам было предоставлено 20 м3 дров из разбираемого дома по Молвинской ул., д. № 13. Условием разборки Вы поставили участие в разборке наших учащихся, несмотря на риск и опасность при разборке мы приступили к этой работе. Тов. ВИЛЕНСКИН 9/1-с/г. запретил разборку д. № 13 и указал неразобранный д. № 15, причем, на разборку д. № 13 поставил взрослых людей. Считаю, что опасность при разборке д. № 15 (крыша и т. д.) неизмеримо выше, прошу отменить недопустимое указание о запрещении разборки дома № 13»[758].

Письмо второе, от 5 февраля 1942 г., заместителю председателя райисполкома (выдержки):

«Училище не получило полного количества дров, ввиду работы на объектах большого количества организаций». «Недостаток дров губительно сказывается на отоплении училища и особенно изоляторов, где большое количество больных уч[ащих]ся»[759].

Через два дня из райисполкома ушло письмо директору стадиона «Каучук» с предложением «допустить к разборке трибуны» 14-е ремесленное училище и вывозу им 15 кубометров дров[760].