Книга Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Снова – к дровам.

Ленинский райисполком отреагировал на решение городского исполкома 24 декабря о разборке деревянных домов почти молниеносно.

Уже на следующий день он рассмотрел подготовленный РЖУ «список домов угрозы, подлежащих сносу для использования материалов от разборки на дрова» и постановил предоставить этот список на утверждение в городской исполком[742].

В решении райисполкома ничего не говорилось, намечено ли полученные дрова распределять среди домохозяйств района.

Работа по разборке домов возлагалась на структуру с многозначительным названием «Деловой двор», куда вводилась штатная должность десятника. В целях ускорения разборки районной комиссии по трудовой повинности предлагалось «мобилизовать на предприятиях района необходимое количество рабочих по заявкам «Делового двора». Заведующему жилищным отделом райисполкома надлежало в трехдневный(!) срок обеспечить расселение жильцов из домов, «подлежащих разборке».

Сохранился интересный документ. Называется «Баланс дров по городу Ленинграду на декабрь 1941 г…». В нем перечислены только пять потребителей дров: трест «Гортоп», «трест хлебопечения» (1-й городской трест хлебопекарной промышленности), «Главресторан» (Главное управление ленинградских столовых, ресторанов и кафе), «Промышленность» (предприятия союзного и республиканского подчинения) и «Ленэнерго». У последнего на 1 декабря 1941 г. остатка дров не значилось, у Главресторана остаток составлял 3 тыс., у «промышленности» – 2 тыс. кубометров дров. На расход в декабре 1941 г. было запланировано: «Ленэнерго» – 40 тыс., «Гортопу» – 15 тыс., «тресту хлебопечения» – 14 тыс., «Главресторану» – 12 тыс. и всей «промышленности» – 10 тыс. кубометров дров[743].

Теперь самое время обратиться к книге главного архитектора Ленинграда с 1938 г. Н.В. Баранова и ее процитировать[744].

По дневниковой записи Н.В. Баранова, утром 10 декабря 1941 г. его вызвали в Смольный к председателю исполкома Ленгорсовета П. С. Попкову.

Но перед тем, как ознакомиться с это записью, укажем, что в предыдущие дни вопросов, связанных с поисками иных источников топлива, Исполком не рассматривал.

За день до встречи, 9 декабря, Исполком принял несколько решений. По «Водоканалу», «О сокращении трамвайного движения», «О сокращении норм текущего содержания по массовым расходам местного бюджета» («по всем больницам, за исключением хирургических стационаров, сократить нормы расходов» – по зарплате, «текущему дооборудованию», хозяйственные «и прочие расходы») и «Об установлении розничных цен на сыры с подморозкой, продаваемые одним сортом»[745].

Дневниковая запись Н.В. Баранова (в его книге – курсивом) передает следующий диалог:

«Закончив писать, Петр Сергеевич отодвинул блокнот, потер ладонью лоб и сказал:

– Дело вот в чем… Уполномоченный Совнаркома СССР по Ленинграду Алексей Николаевич Косыгин[746]и секретарь горкома Алексей Александрович Кузнецов поручили Исполкому в двухдневный срок подготовить предложения о том, как и где, не нанося ущерба облику Ленинграда, начать выборочную рубку крупных деревьев. Я знаю, что зеленые массивы городских садов и парков Ленинграду необходимы, но надо отапливать госпитали, больницы, детские учреждения, хлебозаводы… Для спасения жизни детей, взрослых, раненых и больных все же, очевидно, нужно пойти на некоторые жертвы!

Я почувствовал, как у меня страшно забилось сердце. Разумеется топливо необходимо, но ценой гибели парков и садов? Молчание затянулось, и я, наконец, сказал:

– Петр Сергеевич! Деревья в городе действительно сохранились, но только потому, что люди, несмотря на холод, берегут их. <…>

– Нет, нет, о вырубке сада Трудящихся[747]не может быть речи, – перебил меня Попков, – я имел в виду только частичную рубку – в других садах.

Я решился возразить.

– Но ведь сады и парки строит время. <…> Петр Сергеевич, позвольте подумать о другом решении!»

Петр Сергеевич, выпускник Ленинградского института инженеров коммунального строительства, позволил.

«– Пожалуйста, думайте, находите варианты, помните лишь одно: через двое суток конкретные предложения, обоснованные расчетами, должны лежать у меня на столе!

Давая понять, что разговор закончен, Попков встал с кресла. Встал и я, тут же вспомнив, что забыл выяснить одну весьма существенную деталь.

– Петр Сергеевич, а сколько, собственно, кубометров должны быть заготовлено?

– Не менее двухсот тысяч. Желаю успеха.

Выйдя из Смольного и направляясь на улицу Зодчего Росси[748], я напряженно думал, как найти выход. Но, как назло, в голову ничего толкового не приходило.

Недавно закончился обстрел, и где-то на юге небо подпирал огромный, медленно поворачивающийся дымный столб. И тут меня осенило! Я вспомнил, как осенью горели „Американские горы“ в саду Госнардома[749]. Но ведь в садах и парках без призора и охран находятся десятки никому сейчас не нужных деревянных построек, которые к тому же могут сгореть в любую минуту. Значит, топливо можно заготовить, разобрав многочисленные деревянные аттракционы, киоски, летние театры, рестораны и павильоны!»[750]

Представим, а если бы главного архитектора в тот день не «осенило»? И почему снизошедшее «осенение» не затронуло деревянные дома и бараки, стоявшие «без призора и охраны»?

И, как видим, речь не шла не о разборке пустовавших как минимум три месяца строений, а только о выборочной рубке деревьев.

В АПУ главный архитектор города созвал совещание части руководства и специалистов Архитектурно-планировочного управления.