Книга Гнев истинной валькирии - Райчел Мид

Мэй хотела посоветоваться с Джастином, но он был поглощен едой и предстоящим визитом в храм. А поскольку он даже не заметил, как она обеспокоена, то он вообще ни о чем другом и думать не хотел.

– Если бог на моей стороне, – заявил он, лучась энергией после первой таблетки, – я вернусь к тебе с хорошими новостями.

Мэй вынырнула из собственных грустных мыслей:

– В смысле – вернешься ко мне? Но я поеду с тобой в качестве телохранителя!

– Ничего подобного, Мэй, – возразил он. – Пока я нужен Великому Ученику для согласования деталей миссии, я нахожусь в полной безопасности. И не забывай, как он на тебя пялиться будет!

– Я как-нибудь переживу эту неприятность, – отрезала Мэй, скрестив руки на груди.

– Ты – да, а я – нет, – буркнул Джастин и отставил свою тарелку. – Кроме того, если Хансен все-таки меня сдаст, я не хочу, чтобы ты попалась в руки аркадийским психам.

– Если он тебя сдаст – я должна быть рядом! – воскликнула она.

– Нет. Оставайся здесь. Все будет хорошо. – Он внимательно оглядел ее. – Я серьезно. Успокойтесь – и ты, и имплант.

Имплант и впрямь активировался, и уровень эндорфинов в крови резко вырос, но случилось это задолго до их беседы, когда Мэй услышала о переезде салона.

– Откуда ты все знаешь? – спросила она.

Джастин криво улыбнулся:

– Потому что всякий раз, когда под химией, ты либо хочешь затащить меня в кровать, либо у тебя делается напряженное и хищное выражение лица. Но сегодня тебе придется найти какой-то другой выход адреналину – у меня силенок и на тебя, и на ужин не хватит.

Мэй залилась краской, но Джастин уже отвернулся, пытаясь разобраться с макияжным набором Лусиана – преторианке удалось стащить его из комнаты сенатора. Пока Джастин экспериментировал с тональным кремом, замазывая черные круги под глазами, она сидела, потрясенная до глубины души, прокручивая в уме его последние слова. Значит, он думает, что из-за импланта она хотела заняться с ним любовью в тот вечер, когда в спальню ворвались аркадийцы?

А может, он прав?

Мэй честно призналась себе, что, если имплант активируется, либидо зашкаливает. А когда она сбежала от Джаспера, имплант работал на полную мощность. Но она припомнила события той ночи и поняла: в объятия Джастина ее толкнули не только бурлящие в крови химикаты. Ее к нему тянуло. Причем это было не просто влечение – хотя, конечно, без физиологии не обошлось. Ее покорило то, что Джастин без раздумий встал на ее защиту. В принципе она не особо надеялась, что Джастин спасет ее, – такого она вообще ни от кого не ждала. Ее впечатлил даже не его поступок, а то, какое безграничное доверие он выказал. Джастин ведь понятия не имел, что происходит, но тотчас вступился за нее. И он так делал всегда. А Мэй мало кому могла довериться. Разумеется, у нее были друзья-преторианцы, но их с самого начала тренировок учили прикрывать товарищей по оружию, и Мэй знала, что может рассчитывать на них. И внезапно она поняла, что доверяет Джастину так же, как Вал, или Дагу, или любому солдату из Алых, причем безо всяких конкретных причин. В ее влечении к Джастину было что-то неуловимое: возможно, благодарность и еще – некая глубинная загадочная безымянная привязанность…

Но Мэй уже давно не знала, как называется то, что она чувствует. И пока она пыталась разобраться в собственных эмоциях, она упустила момент для разговора. Джастин погрузился в деятельную подготовку к встрече с Великим Учеником, а вскоре и делегация вернулась с экскурсии по городу. Джемманы тут же принялись осаждать Мэй расспросами по поводу самочувствия несчастного страждущего. Лусиан безумно удивился, услышав от Джастина, что тот не против приезда аркадийской культурной миссии, – естественно, Джастин не сказал, почему он кардинально изменил свое мнение. Наконец все ушли на ужин, и Мэй хотела поговорить с Джастином, но в дверь постучали аркадийцы. Оказалось, что за Джастином уже приехала машина.

– Ты уверен, что мне не надо тебя сопровождать? – упрямо спросила она, оставшись с ним наедине в опустевшей гостиной.

– Мэй, со мной ничего не случится. Это была моя идея, и я буду совершенно спокоен, зная, что ты находишься здесь, под скучным домашним арестом.

Выглядел он прекрасно и просто источал здоровье и уверенность в своих силах. Обаятельный, привлекательный и стремительный Джастин – все, как всегда.

– Вернусь – решим, как спасти твою племянницу.

– А я думала, ты забыл, – вырвалось у Мэй.

Она-то не забывала ни на секунду, особенно в свете недавнего развития событий, но полагала, что Джастину эта история в одно ухо влетела, а в другое вылетела.

– У меня отличная память, – насмешливо заметил он. – Жди меня, приеду – поговорим.

Мэй захлестнула волна чувств, однако она не спешила их выказывать: а вдруг он снова подумает, что у нее просто разыгрались в крови эндорфины? Вообще-то он и сам повел себя не лучшим образом, когда они были готовы оказаться в постели во время той давней поездки, – и до сих пор еще не извинился. Но тогда Мэй быстро убедила себя, что надо принять все, как есть: Джастин ее неправильно понял. А теперь она решила, что, наверное, тоже не поняла его. Как и почему – особенно если учесть, что он ей наговорил, – оставалось загадкой, но в последние месяцы и так случилось столько странного! В конце концов Мэй подумала, что просто многого не знает. И мало ли какими резонами Джастин руководствовался…

Но она не могла как следует выразить то, что чувствовала. У Джастина было все хорошо с вербализацией, не у нее. А поскольку нужные слова не шли ей на ум, Мэй просто наклонилась и поцеловала Джастина. Поцелуй получился долгим, и он не означал: «Я хочу заняться с тобой любовью». Отнюдь. Но возможно, свидетельствовал о глубине ее чувств. Вот и все. А затем Мэй осторожно выпрямилась. Джастин очень удивился, когда отнял свои губы от ее губ: а с улицы заорали, что его ждет машина. Джастин тоже не смог выдавить ни слова, помолчал, опять пробормотал: «Жди меня» – и кинулся прочь.

Мэй вернулась в комнату, попыталась как-то отвлечься от мыслей о Джастине и об опасностях, которые могли его ждать в храме. Но, заметив кинжал, тут же вспомнила о своих проблемах. Часы в гостиной застучали громче и настырнее. Джастин сказал, что разберется с этим делом. Но что будет, если он попросту не вернется вовремя? Взяв кинжал и проведя пальцем по янтарю рукояти, Мэй поняла, чего хочет. Плевать ей на осторожность! Кинжал привел ее к племяннице – а ее опять вот-вот отберут! Джастин сказал, что поможет ей прямо сегодня, но почему бы попросту не раздобыть новых сведений? От этого не может быть вреда. Чем больше знаешь, тем проще решать проблему… Но что может случиться, если она не выйдет из транса, в который ее введет кинжал, до возвращения джемманов с ужина? Посмотрев на часы в гостиной, она поняла, что в ее распоряжении целых два часа, если не больше. Набравшись решимости, Мэй снова обратилась с мольбой к неизвестной богине и разрезала ладонь клинком.

Она провалилась в видение. То, что она увидела, было для нее полной неожиданностью. Мэй увидела, как идут дела в салоне и что нужно сделать. Когда видение завершилось и она пришла в себя, сидя на кровати в спальне, то обнаружила две вещи. Первая – прошел только час. А вторая – на ладони осталась длинная царапина. Раньше ранка всегда затягивалась к моменту возвращения в явь. Царапина не выглядела свежей, ладонь, казалось, разрезали несколько дней назад, но она не ожидала увидеть вообще какой-либо след. В голове тут же прозвучал голос: «Ты просишь о многом, так отдай же хоть что-то».