Книга Затерянный остров - Беатрикс Маннель

У нее получилось. Длительное путешествие со множеством носильщиков, достаточным количеством еды и питьевой воды было просто детской забавой по сравнению с тем, что Пауле пришлось пережить до этого. Затем носильщики заметили, что за ними следует лемур, тот самый маленький серебристый лемур, который запрыгнул ей на спину. Сначала ее попутчики в это не верили, но потом Паула однажды утром проснулась от шороха и увидела возле входа в палатку лемура; он стоял там, как стражник. Когда Паула зашевелилась, он убежал. Но и следующей ночью она его видела и так к нему привыкла, что начала разочаровываться, если не замечала его на деревьях или если он не навещал ее по вечерам в палатке.

И вот они стояли перед участком, о котором ее бабушка писала в письмах. Когда Паула их читала, она не думала, что ванильная плантация находится так близко к Индийскому океану. Она крепче прижала к себе Нирину, которого несла в платке перед грудью, будто хотела его защитить. Потому что, хотя море и сияло на солнце, но вид участка, лежащего перед ней, очень ее угнетал. Все усилия — ради этого? Она еще раз спросила Нориа, не перепутала ли что-нибудь староста деревни, госпожа Ракотовао, которая провела их сюда.

Паула осмотрела этот заброшенный участок земли размером в семь тысяч квадратных метров, который казался еще более безотрадным, потому что вокруг все было зеленым. С восточной стороны участок заканчивался перед рядом пальм равенала, которые, словно щит, прикрывали широкий песчаный пляж. За ними огромными волнами грохотало море, звук которого даже здесь напоминал отдаленные раскаты грома.

Все было зеленым и буйным, только на участке перед ней не было ничего. Коричневые засохшие кустарники покрывали сухую землю, которая выглядела так, будто ее годами не возделывали. Паула не понимала, с чем это связано: с невыясненным правом владения или с неплодородностью почвы. Она проклинала свой нос, который все еще был слеп и не мог дать ей никакого представления о том, какой здесь запах. Запах этой земли рассказал бы ей, в чем дело, но у нее было только зрительное представление. И это поле выглядело для нее так же, как пахнет испорченная вода в ржавой цинковой ванне.

Слева от нее находилась маленькая дощатая хижина, крыша и стены которой обвалились. Староста деревни Ракотовао, к которой они обратились с бумагами королевы, указала на хижину и объяснила Нориа, что это был дом Матильды.

Паула посмотрела на руины, а ее злой внутренний голос ликовал. Невыносимая хитрюга внутри нее всегда знала, что это просто безумие — отправляться в путь, ничего не зная наверняка. «Успокойся», — приказала Паула: что-то в этом обвалившемся доме задело ее до глубины души. Она подошла к нему ближе, проигнорировав предупреждения Нориа и старосты деревни, и с любопытством осмотрела его.

Через окно она заглянула внутрь. Пол был покрыт деревянным настилом, стены сделаны из продуваемых ветром циновок, которые изготавливают из высохших листьев пальмы равенала. Крыша в этой естественной среде казалась каким-то больным инородным телом, потому что она была сделана не из листьев пальмы, а из ржавой листовой стали, в которой уже виднелись дыры.

— Что здесь произошло? — спросила она у Нориа, которая начала на удивление оживленный разговор со старостой деревни.

— Староста сказала, что этой женщины здесь нет уже двадцать четыре года, и время все разрушило. Она спросила: так ли это происходит у них на родине?

Паула покачала головой. Ракотовао была права: это сумасшествие с ее стороны — надеяться, что спустя двадцать четыре года она найдет здесь сокровище Матильды. Но она все еще не ответила на вопрос.

Двадцать четыре года… Женщина выглядела раза в два старше.

— Уважаемая госпожа Ракотовао знала мою бабушку, может, она скажет мне, что произошло тогда, двадцать четыре года назад?

Нориа перевела вопрос Паулы и последовавший убедительный ответ старосты, сопровождавшийся энергичными кивками.

— Госпожа Ракотовао говорит, что эта женщина была сумасшедшей.

— Моя бабушка отнюдь не была сумасшедшей!

Староста, тощая старуха, закутанная в две бело-красные, уже изрядно изношенные ламбы, но при этом излучающая достоинство большее, чем Мортен и Вильнев вместе взятые, начала говорить значительно громче, оставаясь все же спокойной и невозмутимой.

— Mahery tsy maody tsymba ela velona, — повторяла она раз за разом.

Нориа перевела это и объяснила, что речь идет о малагасийской поговорке.

— Тот, кто обладает только силой, но не ведает осторожности, не проживет долго. Она говорит, что эта женщина была сумасшедшей, потому что она не ушла, когда было нужно. Сторонники королевы Ранавалуны I не хотели видеть христиан в этой местности. Христиане принесли холеру и проказу, и предки деревни требовали жертву.

— Ракотовао присутствовала при этом? — спросила Паула.

Нориа не перевела вопрос.

— Она была там? Что тогда произошло? — повторила Паула, ей хотелось потрясти их обеих.

Она тихо вздохнула, погладила Нирину по голове и напомнила себе: «Мора-мора. Терпение». Нужно попробовать иначе.

— Она хотя бы может мне сказать, где покоится прах моей бабушки?

Лицо Нориа исказилось, затем она сжалилась и задала вопрос старосте деревни, которая снова промолчала. Через несколько минут Нориа попыталась еще раз, теперь более настойчиво.

Наконец госпожа Ракотовао указала на открытое море.

— Что это значит?

— Ваша бабушка утонула.

Нориа смотрела ей прямо в глаза, что она делала крайне редко, и Паула была уверена, что она врет.

— Как это — утонула?

Паула посмотрела на прибой. Бабушка ходила туда купаться?

Нориа и староста деревни долго переглядывались. Никто ничего не говорил. Затем Ракотовао тяжело вздохнула и кивнула Нориа.

— Ее и еще троих христиан вынудили прыгнуть на утесы.

Нориа постаралась произнести это так, будто это абсолютно нормальное явление, но у нее не совсем получилось.

Паула отказывалась это понимать. Поэтому, глядя на плоский берег, она переспросила:

— Утесы? Какие утесы?

В ее голове поднялся ураган вопросов. Значит, ее бабушка ошиблась, оставаться было опасно — священник был прав. Ей во что бы то ни стало нужно узнать как можно больше. Что именно произошло, ее бабушка страдала?

Теперь староста без устали убеждала в чем-то Нориа, будто плотину прорвало.

Паула ждала, хотя уже теряла контроль над собой.

— У берега всегда есть высокие подводные скалы, она покажет вам, где это случилось.

Нориа и Ракотовао пошли вперед, дорога проходила мимо перечных и грейпфрутовых деревьев, на которые Паула смотрела с тоской, так как ее нос не улавливал ничего, к сожалению, абсолютно ничего из этого прекрасного аромата. Пока она шла за громко спорящими женщинами, у Паулы появилось странное чувство. Мортен остался в деревне, чтобы присмотреть там подходящее место для миссионерской станции, а Вильнев пошел с ним, потому что он лучше говорил по-французски, чем Мортен. Что-то здесь было не так, она это чувствовала, но не могла сказать, что именно. Теперь ей хотелось, чтобы ее попутчики были с ней. Она крепче прижала к себе Нирину. Или она постепенно становится немного странной? Новая королева была христианкой, никто сегодня не станет гнать иностранцев на утесы.