Книга Королевская кружевница - Джанет Линфорд

– Вашу жену Маргарет?

– Господи, конечно, нет. Я говорю о своей любовнице Элен.

– Очень лестно, что вы сравниваете меня с непристойной женщиной.

– Не смей говорить так об Элен! Она была дочерью деревенского молочника, и все у нее было хорошо, пока я не стал ее покровителем. Но она не была развратной, она встречалась только со мной. Ну и настрадалась тоже из-за меня. Чертовы идиоты эти деревенские ханжи, как они ее презирали и поносили! Да она была лучше любого из них, сохраняя достоинство и верность мне.

– А на бабушке вы женились до того, как познакомились с Элен, или после?

– Я встречался с ней еще до женитьбы и потом продолжал видеться.

Маргарет нахмурилась.

– Так вы могли жениться на Элен и не сделали этого? Вы разрушили ей жизнь.

Дед и удивил, и возмутил Маргарет. Полюбив всего один раз в жизни, он ничего не сделал ради любви.

– Разумеется, я не женился на ней. Мне нужно было управлять состоянием, продолжать династию. Я не мог взять в жены незнатную женщину, в нашем роду это не принято.

– И вы никогда не хотели пойти против правил? – с вызовом спросила Маргарет.

Дед замялся всего на миг, но она заметила это.

– Ага, хотели! Может, вы слишком поздно поняли, что любите ее? Уже после того, как женились на Маргарет? Мир ее праху, моей бедной бабушки. Кого мне больше всего жаль, так это ее, ведь ей пришлось жить под вашей железной пятой.

Ее жестокосердый, непреклонный дед почувствовал себя неловко. Возможно ли, что ей удалось его пронять?

– Что же случилось с Элен? – спросила Маргарет более мягко.

– Умерла от лихорадки.

Дед смотрел, словно внутрь себя, и ей стало его жалко.

– Ну, не будем вспоминать старое. Слава Богу, – оживленно заговорила она, – вам уже получше. Но вам нельзя сразу вставать. Я буду ухаживать за вами. Буду следить, чтобы вы ели пищу, которую назначил врач, и вовремя принимали лекарство.

На лице деда появилось выражение такого ужаса, что Маргарет рассмеялась – каково ему было оказаться полностью в ее власти!

– Можете не утруждать себя, мадам Кавендиш! – прорычал он, выпрастывая ноги из-под одеяла.

Он встал и тут же тяжело рухнул на стоящий рядом с кроватью столик, на морщинистом лбу выступили крупные капли пота.

– Я же сказала, вам еще рано вставать. – Маргарет торопливо помогла ему улечься и снова укрыла. – Имейте в виду, я не потерплю никаких возражений.

Дед молча закрыл глаза, видимо, примиряясь со своим новым положением.

– И вот что, вам необходимо поменять белье. Но этим я займусь чуть позже, сначала принесу перо и бумагу. Мне не терпится, чтобы вы написали письмо Гильсу.

– Еще бы, – сварливо пробурчал дед, не открывая глаз, – я и не сомневался.

48

Утром Маргарет проснулась от лучей солнца, щекочущих лицо. Она сладко потянулась, ощущая на веках их ласковое тепло, наполнившее ее беспричинной радостью.

Наконец медленно открыла глаза и прямо над собой увидела плывущий в воздухе огромный мыльный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги. Еще не совсем проснувшись, Маргарет улыбнулась ему, как вдруг волшебный шар лопнул и обрызгал ее лицо мельчайшими каплями. Она вскочила и тут же услышала осыпавший ее серебристым дождем веселый смех дочки.

Маргарет быстро обернулась и увидела у окна Пэйшенс, сидящую на коленях Джонатана, который выдувал через согнутый колечком палец целую флотилию радужных пузырей.

– Пэйшенс! – Маргарет спрыгнула с кровати и чуть не упала, запутавшись в длинной ночной рубашке. – Мой ангел, ты снова со мной!

Она схватила дочь на руки, смеясь и плача одновременно, и стала покрывать ее бесчисленными поцелуями. Девочка обняла маму, чмокнула несколько раз подряд в лицо и вытерла ее глаза мягкой ладошкой.

– Не плачь, мамочка! Лучше посмотри, какие пузыри делает волшебник для Пат.

– Вижу, радость моя, они очень красивые, словно из перламутра. Ах, дорогая моя девочка, мама так скучала по тебе, так беспокоилась!

Не в силах выпустить из рук свое сокровище, Маргарет уселась с дочкой на кровати и продолжала ласкать и тискать ее, нашептывая всякие нежные словечки, а шаловливая девочка повторяла их со счастливым смехом, нежась в уютных объятиях.

Растроганно улыбаясь, Джонатан некоторое время любовался ими, затем вышел в соседнюю комнату.

– Гильс! – вдруг радостно воскликнула Пэйшенс, через мамино плечо увидев вошедшего.

Маргарет обернулась и, застыдившись, попыталась прикрыться одеялом.

– Как видите, ваша маленькая подопечная с мамой, – сказал Джонатан, вводя в комнату улыбающегося старика. – Гильс очень хотел проститься с Пэйшенс, – объяснил он жене, – он уезжает в Клифтон.

– Уезжает? – радостная улыбка малышки сменилась недовольной гримаской. – Хочу, чтобы Гильс был здесь.

Она выскользнула из объятий матери и подбежала к старику. Остановившись перед ним, девочка, едва доставая ему до колена, важно скрестила на груди руки и повелительно посмотрела на слугу.

– Давай скакать на лошадке. И завтра скакать. И потом тоже.

С изумлением Маргарет наблюдала, как он усадил ее дочку на спину и стал на четвереньках передвигаться по комнате, повинуясь каждому приказу маленькой хозяйки. Для матери это было новостью, ничего подобного раньше Пэйшенс себе не позволяла.

– Уверен, что проказница переняла это у деда, – сказал Джонатан, заметив растерянность жены и присаживаясь рядом. – Дети ведь очень наблюдательны и сообразительны. Мастер Гильс, вы испортите девочку своим баловством.

Старик ловко стянул с себя ребенка и, кряхтя, встал, держа ее на руках.

– Да, капитан, конечно, – он шаркнул ногой, застенчиво глядя в пол. – Только ведь это для того, чтобы она не плакала. Миссис Крандл… женщина, которая готовила и стирала нам, сэр… ей никак не удавалось ее развеселить, а уж как она старалась… Ну, вот, значит, мы и начали играть в лошадки.

У Маргарет сжалось сердце, когда она представила, как ее дочка плакала и звала маму.

– Понятно, но теперь все позади, – подчеркнул Джонатан. – Ну, как, Маргарет? Убедилась, что с дочкой все в порядке?

Вероятно, ее улыбка оказалась неуверенной. Она подняла на мужа вопрошающие глаза:

– Ничего, что она зовет тебя волшебником?

– Ну что за глупости, пусть зовет. Девочка просто прелесть. От нее сразу веселеет на сердце.

– Если бы ты знал, какое облегчение слышать это, дорогой. Оливер находил ее надоедливой, и мне приходилось следить, чтобы она не попадалась ему на глаза.

– Со мной тебе не придется думать об этом. А мы с тобой, коза, попозже пойдем навестить прадедушку… Да не обидит он тебя, – успокоил он собравшуюся заплакать Пэйшенс. – Ну, поворчит немного, и только. А теперь пойдем, может, найдем свежего молока и хлеба с медом на завтрак. Кстати, тебе кто-нибудь сказал, что я – твой новый папа?