Книга Лорд - дикарь - Патриция Коулин

— Ваш отец создал эту комнату — комната-остров, как он ее называл, — когда был уже серьезным, умудренным опытом человеком, давно покончившим с приключениями.

— Подумать только: комната-остров, — с усмешкой заметил Леон. — А как относилась к ней маркиза?

— Она ее никогда не видела, — ответил Калвин. — Сюда никому не разрешалось входить. Ваш отец доверил мне ключ, когда уже состарился и ему стало трудно подниматься по лестнице. Я уверен, что вместе с ключом он доверил мне и выполнение его воли.

Слова Калвина совершенно не тронули Леона. Значит, он поручил слуге выполнить его волю, будучи уже в преклонном возрасте, а мать его лишилась жизни, когда была совсем молодая.

Калвин по-своему истолковал молчание Леона и снабдил его новой информацией, которую ему совершенно не хотелось знать.

— Ваш отец не лгал, когда говорил, что вернется к вашей матери. Он действительно хотел вернуться на остров. Но когда вернулся домой, то узнал, что его отец и старший брат умерли, поместье было почти разорено, а у него на руках оказалась масса людей, судьба которых зависела от него. — Калвин тяжело вздохнул. — Во всем виновата молодость. В молодости мы делаем ошибки, за которые расплачиваемся в старости. Всю жизнь ваш отец брал на себя бремя чужих забот, — продолжал Калвин, тяжело вздыхая. — Однажды он позвал меня к себе и приказал поехать на Гавайи, чтобы разыскать вашу мать. Вот тогда-то я и узнал о ее несчастной смерти.

— Несчастной смерти?! — закричал Леон. — Я бы назвал это бессмысленным, жестоким убийством.

Калвин кивнул. Его лицо стало мертвенно-бледным.

— Конечно, вы правы, — сказал он. — Я не стал ему описывать ужасные подробности гибели вашей матери и сейчас понимаю, что напрасно. Но видите ли, старик всю жизнь раскаивался в совершенном поступке.

Видя душевные страдания преданного слуги, Леон не мог сердиться на него. Да и за что? За то, что он любил своего хозяина? Что оставался ему верным до конца его дней? Что щадил его чувства?

— И я же первый сообщил ему о сыне, — внезапно добавил Калвин.

С напускным спокойствием Леон посмотрел на него, силой заставив себя воздержаться от вопросов.

— Но боюсь, это все, что я тогда мог рассказать ему, — продолжал Калвин. — Да, еще я сообщил ему, каким именем назвала вас ваша мать. Конечно, я искал вас, но мне сказали, что вас забрали родственники. Вы прекрасно знаете, как там относятся к иностранцам. Дело приняло дурной оборот, и мне пришлось вернуться домой, так и не узнав ничего путного. Ваш отец забросал меня вопросами, на которые я не мог ответить.

Леон пристально смотрел на Калвина и думал о том, что их дороги только чудом не скрестились. А если бы они тогда пересеклись? Какой бы была его дальнейшая судьба?

Забрали родственники. Эти слова вызвали поток горьких воспоминаний. Да, его забрали. Его передавали из рук в руки, как паршивый пенни, который и погоды не делает, и выбросить жалко. Неудивительно, что Калвин тогда не нашел его. Его родственники никогда бы не отдали мальчика ненавистным каува, как называли чужеродцев островитяне.

— Значит, он интересовался моей матерью? Еще бы ему не интересоваться, ведь она была его женой. Должно быть, ему было неприятно узнать, что у него родился сын. Представляю, какой обузой это стало для старика, — со злобой выпалил Леон.

Круглая комната внезапно показалась Леону душной и тесной.

— Новость, что у него есть сын, которого он не может забрать, болезненно сказалась на вашем отце.

— Неужели? — Леон резко повернулся и посмотрел старику в глаза. — Не сомневаюсь, он меня быстро забыл и вернулся к своим обязанностям хозяина большого поместья.

Калвин покачал головой:

— Забыл? Он никогда не забывал о вас. По прошествии нескольких лет он как-то среди ночи пришел в мою комнату и спросил меня, обращался ли я тогда к официальным лицам, чтобы они помогли мне в поисках. Похоже, мысль о вас не давала ему возможности спать даже ночью. К тому времени, когда он уже умирал, я получил письмо от своего старого друга, в котором тот сообщал, что человек по имени Дюванн живет на одном из островов.

Старик высоко поднял свечу и осветил по кругу комнату, так что стены засверкали, переливаясь красками.

— Разве вся эта работа, выполненная, основываясь только на воспоминаниях вашего отца, говорит о том, что он хотел вас забыть? — спросил он.

Леон пренебрежительно фыркнул:

— Эта комната не больше, чем дань воспоминаний об ушедшей молодости.

— Вы так думаете? — Калвин протянул Леону свечу. — Посмотрите внимательнее, сэр.

Калвин вышел из комнаты, и вскоре его шаги растворились в тишине дома. Подняв повыше свечу, Леон подошел к портрету матери и только сейчас увидел то, на что намекал Калвин. На руках матери был младенец. Его темная головка уткнулась ей в грудь.

Леон медленно передвинул свечу вправо и увидел еще несколько образов: ребенок, начинающий ходить, подросток, юноша и, наконец, фигура взрослого мужчины, стоящего на берегу океана и смотрящего вдаль. Все они имели прямые черные волосы, похожие на волосы матери. Такие же волосы, как и у него, подумал Леон.

У взрослого мужчины такая же высокая и стройная фигура, как и у Леона. Вне всякого сомнения, отец не знал, какого телосложения его сын. Может, он сам был таким же высоким и стройным и решил, что сын унаследовал его фигуру, а волосы — матери.

Какая, к черту, разница, что он там думал?

Примечательным на картине было то, что все лица, за исключением лица матери, находились как бы в тени и не были видны, что вполне естественно, ведь отец никогда не видел лица своего сына и не мог описать его художнику.

Леон вплотную приблизился к стене, не в силах отвести взгляда. Ему казалось, что он смотрит на себя самого, но это мнение было ошибочным. Скорее, он смотрел на того, кем он мог стать, вернее, должен был стать. На мгновение Леону стало жутко. Ему показалось, что он встретил собственное привидение.

Было раннее утро, когда громкий стук в дверь разбудил Ариэл и Леона.

Ариэл резко вскочила и с испугом огляделась. Она лежала на чужой постели, совершенно голая, а рядом с ней — Леон. Постепенно события ночи начали возвращаться к ней. К своему удивлению, она почувствовала, что ни о чем не жалеет. Ее совесть была спокойна.

Леон оторвал голову от подушки и охрипшим голосом закричал:

— В чем дело?

— Беда, сэр, — услышали они голос Калвина. — Разрешите войти?

— Нет, — прошептала Ариэл, вспомнив, что ее одежда разбросана по всей комнате. Одно дело, что она ни о чем не жалеет, и совсем другое — что о ней подумают слуги. — Моя одежда, — сказала она, в недоумении оглядывая комнату и не находя ни единого свидетельства их вчерашнего сумасшествия.

— Я убрал ее в свой сундук, — ответил Леон. — Как будто предвидел, что нас побеспокоят. Лезь под одеяло.