Книга Черновик - Сергей Лукьяненко

— Но ведь та Земля — она наша родина!

— Кирилл… — Бывший таможенник с Тоцкого полигона вздохнул. —Здесь та же самая родина. Только правильная. Избавленная от ошибок. Набелонаписанная.

— Ну да, после таких тренировок… Революция без крови,коллективизация без голода, никаких репрессий… верно? И войны не было, и городана Луне? — Я невольно повысил голос. — А у нас Великая Отечественная стольконарода сожрала, до сих пор спорят — двадцать миллионов или сорок! Черновик, да?

— Я сам воевал, Кирилл, — строго сказал старик. — Всю войнупрошел.

— В СМЕРШе? — с неожиданной для самого себя досадой спросиля.

Некоторое время мы раздраженно смотрели друг на друга. Потомстарик вздохнул:

— Брось ты кипятиться, мальчик. Так уж случилось, что этотмир — первичный. Потому и наблюдают за другими мирами отсюда. Кстати,человеческих миров знают не пять, а более двадцати! Не валяй дурака, тезка. Разуж случилось чудо, раз ты сумел сюда проход открыть — значит есть в тебехорошие задатки. И твое место тоже здесь!

— Это бесчестно, — сказал я.

— По отношению к кому? Обычный человек с Земли-два назвал бытвои возможности бесчестными! Тебя же это не смущало? Тебе ведь понравилосьбыть функционалом, верно? Нет, ты мне в глаза посмотри, тезка! Понравилось? — скакими-то блудливыми интонациями воскликнул старик.

Я смолчал. И в глаза смотреть не стал.

— Не думай, кстати, что у нас повсюду молочные реки скисельными берегами, — сбавляя тон, сказал Кирилл Александрович. — Думаешь,почему так много негров вокруг? Это из наших африканских протекторатов беженцы.Всем миром помогаем. Рабства в Америке не было, предоставили Африке самойразвиваться. Тоже ничего хорошего не вышло — войны, свары, расизм. Теперьотрабатываем модель постепенного вывоза и ассимиляции части африканскогонаселения. Вывозим детей, полностью разрываем связи с социокультурной средой,воспитываем в нашем духе. Детские дома не годятся, только русские приемныесемьи. Вот официант наш с семи лет в Москве. Помню, как он тут пацаненкомбегал, тарелки собирал… все никак не могли отучить остатки подъедать. Родителиот голода померли в Эфиопии, сам был скелетик ходячий…

Чувство опасности — резкое и тревожное — пронзило меня. Яподнял взгляд на старика. Глаза Кирилла Александровича сузились — он тоже понялсвой прокол.

— Как же мама, которая капусты никогда не видела? — спросиля. — А, товарищ майор? Как там пирожки, уже позиции заняли?

— Заняли, — сухо сказал бывший майор и бывший таможенник. —Кирилл, не валяй дурака. Мне позволили держать проход открытым в качествеэксперимента. Больше этого не повторится.

— Неужели взорвете посреди Москвы термоядерный заряд?

— Изолировать твою башню можно и более простыми методами. Нуа с тобой… с тобой разберутся.

— А если я откажусь? Встану и уйду?

— Тебе не позволят, — просто ответил старик. Потянул руку кшляпе, будто собрался надеть ее.

— Не советую, мастер. Настоятельно не советую, — сказал я. —Ничего не трогайте, не вставайте, не машите руками. Не подзывайте Романа.Улыбайтесь.

— Пиво можно пить? — спросил старик, помедлив.

— Пить — можно.

Он медленно выпил пива. Уверен, мозги у него сейчас работалина полную катушку. У меня — тоже.

Если я прав… а я чувствую, что прав, то вокруг меня ужесобралось и смыкается кольцо облавы. Вряд ли это те, кто был здесь до меня. Авот недавно подъехал автобус с туристами… я скосил глаза. Да, что-то среди нихявный избыток молодых коротко стриженных ребят, беленьких и черненькихвперемежку. И несколько девиц тоже страдают излишней рельефностью бицепсов иплавностью движений. Еще — странновато они одеты для лета. У всех либо пиджакичерез руку переброшены, либо плащи. У некоторых спортивные сумки свисают сплеч…

— Тут нет функционалов, — сказал я с облегчением. — Толькоспецназ. Не успели, да?

— Опомнись, мальчик, — раздраженно сказал старик. — Когдапулеметные очереди превратят тебя в фарш, никакие способности функционала неспасут!

Помедлив, я сказал:

— Счастливо оставаться, Кир Саныч.

— Ну, как знаешь, — также не сразу ответил старик.

Я встал с кружкой в руках. Разумнее всего пойти к стойке,будто мне так захотелось пива, что невмочь дожидаться официанта. А уже оттуда,от дверей ресторана, броситься за угол, перебежать дорогу, нырнуть в лес — и кбашне…

Кирилл Александрович одним быстрым движением схватил своютрость. И, не вставая, крутанул ее в руке, обрушивая на меня.

Первым моим желанием было поймать, перехватить палку — истукнуть вздорного старика в ответ! Но я уклонился. Роняя стул, нелепо взмахнуврукой с тяжелой стеклянной кружкой, успел сдвинуться на те сантиметры, чтоуберегли мой висок от близкого знакомства с тростью.

Трость ударила в столик — и промяла алюминиевую столешницу,будто пластилиновую.

Во мне что-то плеснуло. Прошло по венам горячей волной.Сердце тяжело ударило — и все длило, длило, длило сокращение. Наступила тишина.Воздух стал упругим и шершавым.

Я вырвал трость из рук старика. Она оказалась не простоувесистой — тяжелой. Стальная, залитая свинцом, не иначе. Привет от ИванаПоддубного.

Мир вокруг застыл. Что-то подобное было и в гостинице «БелаяРоза», но не в такой, совсем не в такой степени. Официант Рома, глядя на нас,наливал красный сироп в стакан с газировкой, маленькая девочка, ожидавшаялимонад, подпрыгнула от нетерпения и желания заглянуть за прилавок — да так иповисла в воздухе, медленно парашютируя вниз. Двигался только я.

И Кирилл Александрович.

Я попытался огреть его тростью — безжалостно, с той женевозмутимой четкостью, как бил он. Не получилось — старик уклонился и самперехватил трость у набалдашника. С неожиданным любопытством я заметил, чтонаши стремительные, вряд ли фиксируемые со стороны движения никак не отражаютсяна лицах. Мимическая мускулатура оказалась совершенно не затронутой ускорением,охватившим все тело. И лица наши, несмотря на ярость схватки, оставалисьдоброжелательными и спокойными. Так, наверное, должны драться друг с другомроботы…

Несколько мгновений мы боролись, дергая трость через стол,но силы были равны. Его функция, пусть и полуразрушенная, была слишком близко.

Я понял это первым. И отпустил трость за мгновение до того,как и Кир Санычу пришла в голову та же мысль.

Он удержал равновесие, все-таки его реакции намногопревосходили человеческие. Но погасить инерцию не смог и смешно побежал назад,держа перед собой на вытянутых руках трость. Очень удачно ему под ногиподвернулся стул, и Кирилл Александрович упал навзничь.