Книга Невинность и страсть - Лиза Рене Джонс

Наконец оказываемся в Коу-Холлоу — престижном квартале, о котором немало слышала, но где еще ни разу не была. Крис останавливает машину у ворот богатого особняка и набирает код. Неужели этот дом тоже принадлежит ему? Открываю рот, чтобы спросить, но замкнутое выражение лица и напряженная поза останавливают. Ворота раздвигаются; по обширным владениям едем к дворцу.

— Что это такое? — спрашиваю, сгорая от любопытства.

— Частный клуб, — не глядя на меня, отвечает Крис.

Мы едем по круговой аллее и останавливаемся возле подъезда.

Мою дверь открывает человек в черном костюме и с гарнитурой на ухе. Крис обходит машину и бросает ему ключи.

— Приятно вас видеть, мистер Мерит, — приветствует служащий. — Давненько не заглядывали.

Судя по всему, в эту минуту Крис не очень-то расположен к дружескому общению.

— Поставьте машину в первом ряду. Визит будет коротким.

Подходит ко мне и снимает с плеча сумку.

— Не бери с собой, пусть подождет здесь. — Отдает сумку охраннику, а на мою слабую попытку возразить отвечает неодобрительным взглядом и усмехается так, будто знает что-то, чего не знаю я.

Очень неприятно!

— И жакет тоже, — добавляет он и сам стаскивает с меня кожаный пиджак. Молчу и безропотно позволяю отдать его все тому же чужому человеку.

Лишив меня всего, что можно снять без ущерба для самолюбия, Крис берет за руку и ведет внутрь. Чувствую его внутренний накал и понимаю, что он осознает мои переживания, однако не удостаивает даже беглого взгляда. Ну а я тем временем дрожу от нетерпеливого предвкушения встречи с неведомым.

Поднимаемся по ступенькам к красной двустворчатой двери. На середине лестницы Крис предупреждает:

— Ты не член клуба, а потому ни с кем не разговаривай и не отходи от меня ни на шаг. — Сурово смотрит в упор — впервые с момента приезда — и подчеркивает: — Запомни, Сара, ни с кем.

— Хо… хорошо. — О Господи, что же это за клуб такой?

Поднимаемся на верхнюю ступеньку, и дверь сразу открывается. Появляется еще один человек, тоже в черном костюме и с гарнитурой, однако приветствовать его Крис не спешит.

— Отдельный кабинет.

— «Логово Льва» открыто.

«Логово Льва»? Что за странное, пугающее название?

Крис молча кивает. Входим в холл. С чувством облегчения смотрю на высокий потолок, дорогие картины на стенах и винтовую лестницу, устланную восточным ковром. Убранство элегантное, особняк роскошный, как и весь район. Ничего страшного. Сворачиваем направо и идем по длинному коридору. Шаги тонут в мягком дорогом покрытии, но в душе вновь нарастает тревога: череда дверей с обеих сторон как-то подозрительно напоминает отель.

Крис доходит до конца коридора, останавливается и набирает на панели код. Он знает это странное место, а странное место знает его. Дурное предчувствие возвращается.

Он открывает дверь и жестом приглашает войти, но прежде чем успеваю переступить порог, властно хватает за руку и предупреждает:

— Тебе необходимо знать две вещи. Первое: уйдем, как только захочешь. И второе: это заведение принадлежит Марку.

Так вот где кроется источник их непримиримой вражды. Скованно киваю. В горле комок.

— Понятно.

— То, что ты сейчас увидишь, тебе не понравится.

Эти слова доводилось слышать от него и раньше, так что сейчас воспринимаю предупреждение как начало посвящения в таинство. Меня ожидает страшный секрет Криса, и сознание близкой разгадки вселяет мужество. Скоро все станет ясно.

Крис смотрит тяжелым неподвижным взглядом, крепко держа меня за локоть.

— Если мне предстоит войти в эту комнату, то лучше отпусти.

Он медленно разжимает пальцы, и я храбро переступаю порог.

Оказываюсь в пространстве, наполненном свежим прохладным воздухом и мягким янтарным светом. Оглядываюсь, и от мгновенного наплыва острых впечатлений снова перехватывает горло.

Справа вижу возвышение с огромной деревянной кроватью, к изголовью которой приторочены серебряные наручники. Рядом на стене красуются плетки, цепи и еще какие-то разнообразные предметы, которых прежде видеть не доводилось. Слева — еще один подиум, а на нем арка и снова наручники.

Крис подходит сзади, согревает дыханием шею, но не прикасается. Показывает на диван перед огромным экраном.

— Сегодня мы наблюдаем. Почему бы тебе не присесть?

С опаской приближаюсь к спинке дивана, но обойти его кругом не осмеливаюсь. Чтобы не упасть, вцепляюсь в мягкую кожу.

— Пожалуй, лучше постою.

Крис подходит и останавливается рядом.

— Как скажешь. Сейчас увидишь комнату для групповых игр — это в другом крыле здания. Прямая трансляция. — Он поднимает пульт, который где-то незаметно взял, и экран оживает.

Смотрю, застыв от изумления, приправленного изрядной долей ужаса и отвращения. В середине зала к подиуму привязана обнаженная женщина в маске, а вокруг сидят зрители — тоже в масках.

Вокруг нее ходит мужчина в кожаных штанах; в руке у него что-то похожее на хлыст для верховой езды. Кажется, что-то подобное Ребекка описывала в своем дневнике. Или мне кажется? Он дразнит свою жертву, кожаным концом хлыста тревожит соски, а она стонет от неудовлетворенной страсти. Наслаждение. Да, она испытывает наслаждение, а я, к своему отчаянию, чувствую, как и мое тело самовольно отвечает на зрелище.

Хлыст спускается ниже, и я замечаю на нем подобие кожаных ремней. Кожаный наконечник ласкает живот женщины. Мужчина подходит ближе, несколько раз проводит хлыстом между ног пленницы, сжимает сосок. Внезапно я покрываюсь потом, смущаюсь и съеживаюсь. Женщина стонет громче; мужчина недовольно останавливается, а потом и отдаляется, отказывая в прикосновениях.

Обходит вокруг, медлит за спиной и вдруг с силой ударяет женщину хлыстом. Я вздрагиваю и судорожно вздыхаю. Мужчина продолжает хлестать — быстро и, кажется, очень сильно.

В ужасе поворачиваюсь к Крису.

— Ей же невыносимо больно!

— Она этого хочет, а он обучен понимать границы ее терпения. Если нужно, она произнесет нужное слово, и он сразу прекратит.

От столь полной осведомленности по спине ползут мурашки.

— Смотри, Сара, — приказывает Крис сухо, лаконично и безжалостно. — Вот для чего ты нужна Марку.

Но дело вовсе не в Марке! К экрану заставляет повернуться Крис с его всеобъемлющим знанием предмета.

На сцене появляется еще один мужчина; он держит похожую на трость палку. Тоже бьет женщину, и она корчится от боли.

— Хватит! — кричу я, оборачиваюсь и чувствую на себе сильные руки. — Все, достаточно. Не могу больше смотреть! — Впечатление оказалось куда более сильным, чем от чтения дневников. Хочу уйти на улицу, на воздух. Немедленно!