Книга Разбег в неизвестность - Павел Дмитриев

– Нет… – удивился я. – Постой, ты хочешь сказать, что «Волгу» можно продать дороже шести тысяч?

– Именно! Не просто дороже, а тысяч за десять. Да еще с выигрышной облигацией никто не будет задавать вопросов, откуда у обычного советского завмага такие деньжищи![351]

Перед моими глазами «проявилась» сцена из еще не снятой «Бриллиантовой руки»[352], та, где подпольный «шеф» хвастался, что нашел на субботнике клад, сдал государству, а на премию в двадцать пять процентов купил по совету друзей автомобиль «Москвич». Когда в финале выяснялось, что вместо клада было найдено им же привезенное контрабандой золото, – меня занимал вопрос: зачем идти на серьезное преступление, а потом отдавать три четверти государству? Где вообще логика? И вот теперь все легко встало на свои места, разумеется, учитывая отличия «киношной» жизни от реальности.

– В общем, ничего криминального тут нет, – продолжил Анатолий, не дожидаясь, пока я рассортирую свои воспоминания. – Обычная спекуляция. Конечно, можно коллегам из ОБХСС дать наводку… Но они Анну Михайловну, чего доброго, зацепят. Ничего ей не будет, конечно, но потаскать могут.

– Стоп-стоп! – притормозил я размышления брата жены. – Ты не отправишь кого-нибудь из своих, чтобы посмотрели издали? Заодно приглядят, чтобы тетю Нюру не обидели?

– Можно… – Анатолий на секунду задумался. – По идее, это даже правильно будет. Потом отдадим материал коллегам, им знать не надо, за кем мы наблюдали. А в комитете корысть Анны Михайловны точно никому не интересна, разве что посмеются лишний раз или позавидуют удаче.

– Вот, другое дело! – обрадовался я. – Так говоришь, дешевле десяти тысяч отдавать облигацию не стоит?

– Разумеется, – подтвердил Анатолий. – Вообще, в Москве цена иногда долетает аж до пятнадцати тысяч, но обычно около двенадцати.

…На следующий день дело у Анны Михайловны вполне успешно сладилось. Хотя, несмотря на четкие инструкции, нормальную цену выжать из перекупщика ни она, ни дети не смогли, но все же семь тысяч пятьсот рублей – совсем не пять. Огромные, можно сказать, необъятные деньги для простого советского человека. И на троих сумма делилась хорошо. Так что до конца недели НИИ «Интел» обедал, не отходя от рабочих мест. Приготовленных тетей Нюрой пирогов с горбушей хватило всем.

Глава 11

Что может быть проще клавиатуры и дисплея?

Продолжение истории с монитором и клавиатурой не заставило себя долго ждать. Для явившихся за рецензией начинающих ученых был подготовлен сюрприз. А именно вместо доброго распития чая с пряниками, как это бывало обычно, я оставил их стоять у стола и толкнул настоящую речь:

– Пришли за решением? Долго думал, что со всем этим сделать. И знаете почему? – После художественной паузы я поднял расстеленный ватман с красиво вычерченным общим видом «макродисплея». – Вы же просто сменили обертку, оставив старую капиталистическую идею! А что говорил наш вождь, товарищ Ленин? «Брат, мы здесь тебя сменить готовы, победим, но мы пойдем путем другим!»[353]От вас я, страна и весь народ ждали прорыва, полета мысли, талантливых идей, а получили невыполнимый прожект! Вы инженеры или художники из редакции «Техники молодежи»? В общем… – Я поднял все листы перед собой, картинкой к ребятам. – Смотрите? Все хорошо видно?

– Да… – ничего не понимая, ответил Иван I.

– А так?! – Я резко разорвал результаты месячной работы научного отдела пополам. – Или так?! – сложив обрывки, постарался повторить действие, но ничего не получилось, поэтому просто бросил остатки работы на стол.

Немая сцена была достойна Гоголя. Гордые мэнээсы явно пришли за похвалами и обсуждением мелких деталей, ведь решение получилось красивым и хорошо проработанным. А тут какой-то начинающий самодур их мордой об стол да через колено. Впрочем, настрой оказался хорош, и ломать его было преступлением против Макаренко[354].

– Делать надо заново. Вообще, полностью, все с нуля! – Я плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло и откинулся на спинку. – Поймите, мы должны создать систему лучше IBM! И намного, в разы! – Про себя добавил: «Надеюсь, в американской корпорации не услышат моего пафоса, а то помрут… от смеха».

Ребята переминались с ноги на ногу, не понимая, что делать дальше. Поэтому пришлось продолжить монолог:

– Нет! – Я еще раз поднял обрывок чертежа и брезгливо покрутил его в руках. – Начинать будете с минус десятого этажа. Сначала вам нужна перестройка мозгов, потом придется поменять привычки и научиться видеть задачу с другой, противоположной стороны. Только после этой длинной и тяжелой работы над собой можно положить первый камень в фундамент нового мира. Иначе мы неизбежно будем снова и снова претворять в жизнь прошлое.

Еще раз, посмотрев на охреневшие физиономии, я толкнул по столу в их сторону половину листика бумаги с уточненными требованиями к системе.

– Забирайте постановку задачи, жду с эскизным решением через два дня.

Надо было видеть! Иваны выпятились из моего кабинета задом, как с приема магараджи! И поделом, нечего было подкалывать и рисовать всякую чепуху. Надеюсь, ребята никогда не узнают истинного источника моего вдохновения. А то получится смешно, примерно как с каким-то европейским монархом, у которого после смерти обнаружили татуировку «Смерть королям»[355].

Разумеется, ни через пару дней, ни даже через неделю ничего годного не появилось. Кучу раз хотел плюнуть на педагогику и сделать всю идейную проработку самостоятельно. Но пересиливал себя и всегда ограничивался только критикой и минимумом позитивных идей. Постепенно начали проявляться результаты, несколько раз ребята меня реально удивили рациональностью мышления. Например, они обеими руками ухватились за идею клавиатуры с «мембранной» основой. И начали ее продвигать по инстанциям со всем энтузиазмом молодости.

С ходу оказалось, что конструкция клавиш будущего тянет как минимум на авторское свидетельство, если не на целую их пачку. Причем точное литье пластмассовых «качелек»[356]может быть начато в СССР в любой момент… Как только найдется валюта на покупку станков. Все имеющиеся у МЭПа мощности были заняты корпусами логики и прочих микросхем, да и не подходили они для столь деликатной работы. Помочь, как ни странно, могли производители игрушек. Для «РУсского куБИКа», к которому все больше прилипало старое название «РУБИК», еще зимой тысяча девятьсот шестьдесят пятого года были закуплены новейшие шнековые литьевые машины[357]. Вот только в ближайшие несколько лет к ним лучше было не подходить, штамповка головоломок шла в три смены.