Книга Фанера над Парижем - Людмила Милевская

— Так вы одна? — изумился он и шмыгнул обратно в избу.

Признаться, такого поворота я никак не ожидала и со словами«в чем дело, в чем дело» рванула за ним. Перцев и Равиль встретили насвзглядами диких животных, Леля уже ни на что не была способна — растерялась,бедняжка, окончательно.

— Значит, так, — усаживаясь за стол, снова начальственноповел себя Турянский, — вы, Софья Адамовна, можете быть свободны. Я сам тутразберусь.

Троица мгновенно потеряла ко мне интерес, однако я этого немогла допустить, а потому завопила:

— Что значит — сам тут разберусь?

— Это значит, что я отказываюсь от ваших услуг, — спокойнопояснил мне Турянский.

Видит бог, виновата не я, я только мира хотела, но так уж пожизни выходит, что залог мира всегда война — возможная или настоящая.Турянский, не предвидя возможной, повел себя нагло и выбрал настоящую.

— Значит, так, — сказала уже я, — отказаться от моих услугвы не можете по той причине, что я никому своих услуг не предлагала — это не вмоем характере. И вообще, выйдите из-за стола. Вы в гостях и ведите себядостойно.

Не дожидаясь, пока Турянский выполнит мой приказ, я уселасьпрямо на стол и сообщила:

— Вам всем кранты!

— В каком смысле? — спросил у моей задницы Турянский, потомучто я сидела к нему спиной. — В каком смысле «кранты»? — он тут же повторилвопрос, потому что из присутствующих врагов был самым умным.

Поскольку я сидела к нему… спиной, он вынужден был покинутьнасиженное место. Я добилась своего, согнала его с пьедестала, следовательно,шансы на мою победу значительно возросли.

Не могу не заметить, что тот, кто умеет правильно выбратьместо, всегда побеждает. Впрочем, все победители рано или поздно терпятпоражение, но зачем о грустном?

Турянский подбежал ко мне и с тревогой спросил:

— О чем вы говорите? — Я пояснила:

— О том, что все вы преступники, и у меня есть желание упечьвас за решетку.

Турянский поспешно обратился к Перцеву:

— Не стоит терять время. Эта сумасшедшая слишком много о васзнает, к тому же будет мешать нашим переговорам. Лучше всего ее связать иуложить пока в багажник.

Я заметила со стороны Перцева и Равиля порыв подойти ко мне,а потому завопила:

— У меня есть улики на вас, но больше улик я накопала наТурянского. Мой Женька хорошенько потряс соседку, и из нее столько высыпалось:лет на десять Александру Эдуардовичу хватит.

Равиль и Перцев притормозили, а Турянский закричал:

— Не слушайте ее, она врет.

— Нет, не вру, славно вы надули этих наивных людей, —воскликнула я, кивая на Перцева, Лелю и Равиля. — Ха! Клаустрофобия! Ха! Пороксердца! Да вы здоровы, как бык! Если не считать легкого недомогания, сильноизменившего ваш пол.

Равиль и Перцев погрузились в размышления, Леля побледнела,Турянский же (кто бы мог подумать?) набросился на меня и начал душить.

— Спасите! Помогите! — прохрипела я. Троица дернулась, ноосталась на месте.

— Она опасна для всех нас, — поощрил их Турянский, не снимаярук с моей лебединой шеи.

Тогда я обратилась непосредственно к Леле, все же мы былиподругами.

— Леля, — захрипела я, пытаясь освободиться от лапТурянского, — дура будешь, если позволишь погубить меня.

Леля на секунду задумалась и решила вступить в переговоры.

— Мне оставлять тебя живой не выгодно. Александр Эдуардовичпредлагает прекрасную мировую.

— Да он через несколько дней умрет! — вырвавшись на секундуиз его лап, завопила я и тут же снова в них же угодила.

— Если он умрет, еще лучше, — ответила Леля. — Я будунаследницей.

— Черта с два! — из последних сил завопила я. — Наследникомбудет Коровин!

По радостному блеску в глазах Равиля я поняла, что права.Коровин уже уломал свою жену-Турянского написать в его пользу завещание.

— Как Коровин? — изумилась Леля. — При чем здесь Коровин?

— А при том, что он у Турянского жена. Твой Сашенька на тебедля того только и женился, чтобы…

С этого места по непонятной причине из моего горла понеслисьодни хрипы.

«Неужели это конец?» — подумала я и некоторым образом дажеобрадовалась.

Разве то, что со мной происходит с рождения, жизнь? Стольково мне всяких недостатков, что нет никакой жизни.

Я-то обрадовалась, но не тут-то было. Леля неожиданнонабросилась на Турянского и отбила меня у него.

— Дай ей сказать! — повелела она. И я сказала. Рассказ мойбыл краток, но очень эффективен. В короткую повесть я уложила весь планТурянского, направленный на создание крупных неприятностей Перцеву, а заодноЛеле и Равилю.

— Тебя просто хотели использовать и выбросить, как самыйничтожный презер…

Однако закончить речь я не смогла. Леля с лету все поняла и,сообразив, что просчиталась, пришла в неописуемую ярость.

— Ах ты гнида! — завопила она и бросилась на Турянского.

Мне понравилась ее мысль, как тут не присоединиться. Вдвоемс Лелей мы довольно неплохо теснили его в угол, бог знает с какими намерениями.Думаю, ему пришлось бы несладко, но Турянский тоже не дурак.

— Хватай эту идиотку! — завопил он, непонятно кого имея ввиду.

Перцев (как приятно) уставился на Лелю и нехотя сообщил:

— Мне это невыгодно.

Услышав это, Турянский просто взбесился и даже нашел силы надостойный отпор.

— Дурак, — завопил он Перцеву, — Леля хотела усадить тебя зарешетку, чтобы зацапать твои «бабки» и расфукать их с Равилем. Для этого она иэту чокнутую во все посвятила!

Он явно имел в виду меня. Должна же я была предоставитьПерцеву доказательства своего ума.

— Да, я вычислила тебя, — закричала я. — Ты не хочешь насвоей Бабе Яге жениться, так теперь загремишь на цугундер!

(Господи, скажет мне кто-нибудь когда-нибудь, что такое —цугундер?)

Перцев, услышав мое признание, присоединился к Турянскому.Мы с Лелей сразу же сдали позиции и, пользуясь своей молодостью, резворетировались к выходу, но дорогу нам преградил Равиль.

— Держи их! Держи! — хором завопили Турянский и Перцев.

Равиль со всем присущем юности пылом начал нас держать.Сразу за все места. Турянскому это не понравилось.