Книга Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец

– Ты, смотри, пока помалкивай! Пусть девочка хоть впорядок себя приведет, чтобы всякие Холы не издевались. А будут спрашивать,куда идешь, – делай глупое лицо с физкультурным уклоном. Это у тебя хорошополучается! – проинструктировала она его.

– Сама иди! – заупрямился оруженосец.

Гелате это «сама иди!» не понравилось.

– Не перетягивай одеяло на себя! А то еще отдадут, инепонятно будет, чего с ним делать, – предупредила она с угрозой.

Качок выразительно посмотрел на нее, ведром зачерпнул изреки воды и неторопливо ушлепал за пригорок, откуда доносились громкие голоса.

– Совсем распоясался! Если и дальше так будетпродолжаться, придется попросить Таамаг на неделю взять его на воспитание. Хотяэто, конечно, крайняя мера, – озабоченно заметила подмосковная валькирия.

Когда оруженосец вернулся с рюкзаком, Гелата наскоропросмотрела его содержимое и вытянула легкие брюки, носки и брезентовую курткус железными пуговицами.

– Это стопудово подойдет. Правда, и остальное не малобудет, но остального мне жалко, – честно сказала она, передавая вещиБагрову.

– Ты, значит, знаешь уже, что она не волчица… –утвердительно произнес Матвей.

– Ага.

– Откуда?

Гелата обошлась без ссылок на верблюда. Правда, и подробныхпояснений давать не стала – только ткнула пальцем в лоб.

– У валькирий существует внутренний телеграф. Словамине объяснишь, но когда что важное происходит – мы чувствуем. Как она?

– Нормально. Аппетит только… хм… волчий.

– Ну это-то понятно. А ты сам как?

Багров смотрел на Гелату задумчиво. Лгать ей ему не хотелось.Странная штука жизнь! Продавать колбасу не преступление, даже если она изспаниелей, а продавать чувства и слова – преступление. Видимо, объяснение втом, что не все, что подходит желудку, подходит мозгам.

– Сносно, – сказал он. – Хотя, конечно, рад ужасно!

Гелата испытующе посмотрела на него и внезапно улыбнулась.

– Ну раз с рыбкой играешься, значит, и правда,рад, – заметила она утешительно.

У Матвея потеплело на сердце, и с Гелатой поговорил хорошо,без нервозности. Даже не оглянулся на двух помеченных зеленой краской «отумыкания» куриц, любознательно расклевывавших дохлую мышь в поисках протеиновдля натуральных деревенских яиц, на которые уже записались в очередь двасемейства дачников.

– Когда будете готовы – перебирайтесь к нам. Теперьодним лучше не оставаться, – сказала Гелата напоследок.

– Почему?

– Где-то близко мрак. Мы на военном положении. Нашипрочесывают лес, поддерживая постоянную связь. В этих муромских лесах магиядействует нестабильно, так что приходится работать буквально на ощупь.

– Откуда ты знаешь?

Гелата вновь клюнула себя ногтем в лоб.

– Эссиорх сообщил! Первой пропала Ната. Через какое-товремя Чимоданов, и сорок минут назад Мошкин. Корнелий клянется, что виделиздали Арея и с ним какого-то громилу и атаковал их маголодией.

– И что, не попал? – поинтересовался Багров.

Гелата улыбнулась.

– Флейта оказалась… хм… забита рисом. Кулек порвалсяили что-то такое. Вот за что я люблю копье – оно ничем не забивается. И спредохранителя его снять не забудешь.

– Корнелий – это который вечно всех на дуэль вызывает?На два и по шлепку? – насмешливо уточнил Багров.

– На шесть и по хлопку! – поправила Гелата.

– Он мог и напутать, – сказал Матвей.

– Он – мог. Но и Даф подтверждает, что видела Арея.

У Багрова испортилось настроение. «Раз Корнелий и Дафна тут,значит, и Мефодий тоже где-то поблизости ошивается», – подумал он сдосадой.

Гелата быстро вскинула на него глаза.

– Что-то тухлятиной пахнуло! Небось старые обидкизавонялись, – сказала она, красноречиво касаясь указательным пальцемсвоего носа.

– Откуда знаешь?

– Ну я же все-таки валькирия воскрешающего копья! Частобывает, что время прошло, а обида осталась. Опасная штука эта обида. Главноеизжить ее поскорее, пока она не закисла внутри. А то, знаешь ли, пованивает всердце, точно в холодильнике что-то гниет, – сказала она.

Матвей предпочел отмолчаться. Он не был готов рассуждатьсейчас о Мефе.

– А дриада-то где? Нашли? – спросил Багров.

– Нет, но она где-то рядом. Хуже, что и мрак навернякао ней знает. В общем, если в ближайшие сутки обойдется без хорошей драки, прошусчитать меня круглой идиоткой с выдачей официального удостоверения.

Ирка одежде обрадовалась. Хотя она и спокойно относилась ктряпкам как таковым, все же ей не нравилось быть закутанной во что попало, какплененный на Березине француз.

– Ух ты! Ты ее что, в реке наловил? – спросилаона, с любопытством вертя железную пуговицу.

– Это Гелаты.

– Если не ее мамы… Смотри: на пуговице якорь! У Бабанипохожие пуговицы были, когда она для театра шила, – определила Ирка сознанием дела.

Переодевшись, валькирия ощутила, что жить можно. Даже болеетого – нужно. Вскоре вошел Багров, раздобывший у деда хлеба и у соседки молока.Молоко было козье. Ирка определила это по особому, чуть горьковатому привкусу.

– Все-таки здорово, что ты есть, – сказала онаБагрову.

– Ага. Я и сам этому не нарадуюсь, – произнесМатвей.

– Не исчезай больше.

– Это я-то исчез? Даже за молоком?

Как будто ничего особенного сказано не было, но Иркаиспытала к Матвею острое чувство благодарности. Другие умеют слУшать, а Багров– слЫшать.

Глава 14

Ластовый день Джулая

Когда человек желает оправдать себя, уважительные причинынаходятся сами собой. Поэтому лучше не желать.

Книга Света

Чимоданов дернул леску так сильно, что покусившаяся на оводаверховодка подлетела метра на два. Соскочила, ударилась о траву, соскользнула вреку и, ошеломленная, замерла у берега. Прежде чем она осознала, что оказаласьна свободе, Петруччо прыгнул животом и накрыл ее в туче брызг.