Книга Слезы Марии-Антуанетты - Жюльетта Бенцони

— Как мило, что он так точен!— Размечтались! Я был бы очень удивлен, если мой путь завершился бы здесь, так и не начавшись, — отозвался Альдо, пожав плечами. — Не сомневайтесь, что он принял все меры предосторожности!

— А вы не принимайте меня за умалишенного! Я вижу это по вашему лицу! Берите портфель и поезжайте!

Альдо сел за руль, поставив портфель рядом с собой, включил фары и тронул машину с места под напутственный возглас «Удачи!», который показался ему не слишком искренним… В любом случае он уже не нуждался в подбадривании. Стоило ему ввязаться в эту авантюру, как старый демон приключений овладел им и стал нашептывать, что его роль не ограничится передачей драгоценностей, как слишком поспешно заключил полицейский» не отличавшийся большим воображением…

Эта вылазка напомнила ему другую, которая случилась несколько лет назад совсем недалеко отсюда. Он вновь увидел, как сидит за рулем великолепного «Роллс-Ройса», принадлежавшего Эрику Фэррелсу, и везет с собой знаменитый сапфир — в качестве выкупа за женщину, которую он тогда любил. Странная это была заложница, а закончилось все еще более странным образом[93]! На сей раз он был спокоен, хотя он признавался самому себе, что небезразличен к красоте Каролин. Но в драме, которая разыгрывалась сегодня вечером, не ощущалось прежней остроты. В сущности, этим он был обязан Полине: это из-за нее угас, не родившись, один из тех огненных порывов страсти, от которых его не вполне исцелила Лиза и за что он, сохраняя неизменными чувства к жене, все же постоянно корил себя. Правда, в данном случае лекарство оказалось опаснее болезни. Воспоминание о ночи с Полиной продолжало жить в его душе… если он вообще когда-нибудь сумеет забыть эту ночь. Самое ужасное состояло в том, что он не испытывал никаких сожалений, кроме одного — что ему придется отказаться от Полины навсегда. Испытывал ли он угрызения совести? Очень и очень слабые!

Продолжая философствовать, Альдо вел машину вперед. На дороге в Сен-Жермен народа было немного, а когда он повернул к рощам, где находился отмеченный на карте перекресток, стало совсем безлюдно. Он увидел три небольших дома и заправку, которая, впрочем, была закрыта. Какой-то мужчина в рабочей одежде и каскетке вступил в желтый круг света от автомобильных фар. Лицо у него было наполовину закрыто темным платком, в руке блеснул пистолет. Сделав Альдо знак следовать за ним, он углубился в садовую аллею с деревянным барьером. В самом конце ее стоял сарай, куда Альдо было приказано въехать. Он поставил машину возле грузовичка с брезентовым кузовом. Задние двери автомобиля были открыты.

— Выходите! — приказал человек в каскетке. — Возьмите портфель и поднимайтесь! — добавил он, указав пистолетом на грузовичок.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Альдо забрался в кузов и сел на железный пол, загроможденный банками с краской и прочим малярным материалом.

— Я бы предпочел продолжать путь в легковой машине, — сказал он со вздохом. — Там гораздо удобнее.— Возможно, но из кузова вы не сможете ничего разглядеть. Располагайтесь где хотите и ведите себя спокойно!

Действительно, когда двери закрылись, стало совершенно темно. Альдо нащупал местечко между двумя банками, от которых мерзко пахло льняным маслом, и стал печально размышлять о том, что после этой поездки его смокинг придет в полную негодность. Опасение легкомысленное, но, по крайней мере, позволявшее не слишком задумываться о куда более неприятных перспективах. Дело принимало скверный оборот, хотя иного ожидать было трудно. На войне как на войне! Только простак мог бы так четко указать место обмена, поэтому использование других транспортных средств выглядело вполне логичным. Когда грузовичок тронулся, Альдо взмолился, чтобы путь не оказался слишком долгим. Дорога была проселочной, и на ухабах малярные принадлежности разлетались по всему кузову.

— Я выйду отсюда в лохмотьях и в синяках, не говоря уж о запахе краски! — проворчал он, когда на ноги ему свалилось несколько банок, видимо поставленных друг на друга.

Ему повезло, что тара оказалась полупустой, поэтому контакт с ней оказался не таким уж болезненным. «Надеюсь, они подберут мне что-нибудь другое, когда я повезу назад Каролин…»

К счастью, вскоре грузовичок выехал на асфальтированную магистраль, и толчков стало заметно меньше. Альдо воспользовался этим, чтобы устроиться в более надежном месте, как можно дальше от задних дверей.

Привалившись к стене кабины и подтянув колени к груди, он прижал драгоценный портфель к животу.

Грузовичок ехал какое-то время, показавшееся Альдо бесконечным. Наверняка больше часа прошло, прежде чем они свернули на другую дорогу — опять проселочную, если судить по бешеной скачке банок с краской. Наконец все стихло, и грузовичок остановился. Кто-то открыл задние двери и направил прямо в глаза Морозини свет мощного электрического фонарика.

— Выходите! — приказал чей-то грубый голос, которого он еще не слышал. — Но сначала передайте мне драгоценности!

Из пучка света вынырнула рука в кожаной перчатке. Альдо протянул портфель ручкой вперед, одновременно разминая ноги, затекшие от неудобной позы в этой колымаге.

— Вы не могли бы погасить фонарь? Вы меня просто ослепили!

— Почему бы и нет!

Фонарь погас, но Альдо не смог насладиться вернувшейся темнотой. Последовал удар каким-то тяжелым предметом по затылку, и в глазах у него все померкло: он провалился во мрак, но это не было мраком ночи…

Отправив Альдо в опасное путешествие, Лемерсье вернулся в свой кабинет и обнаружил у дверей группу ожидающих его посетителей: Адальбера, Кроуфорда, Оливье де Мальдана и генерала де Вернуа. По выражению их лиц было понятно, что обмена любезностями не последует. Верный хорошо известной тактике, комиссар атаковал первым:— Что означает ваше присутствие здесь? Вы теперь встречаетесь друг с другом у моей двери?

— Мы не договаривались об этом. Просто мы все пришли сюда одновременно, — объяснил Адальбер.

— И чего же вы хотите?

— Объяснений! — проворчал Кроуфорд. — Сегодня вечером истекает срок ультиматума, а вы вызвали только князя Морозини, хотя мы были вправе надеяться, что нас хотя бы проинформируют!

— Потому что вы члены комитета? Так вот, месье, я не сделал этого по одной-единственной причине: около восьми вечера мне был дан приказ по телефону, что только Морозини как собственник одного из украшений и доверенное лицо второго владельца должен явиться в Малый Трианон, чтобы получить их от меня и отправиться на встречу, назначенную бандитом-похитителем. И мне запретили предупреждать кого бы то ни было…

— Он будет производить обмен? — изумился Адальбер. — Один?

— А вы чего ожидали? Что похититель велит привести вас всех, в нательных рубашках и с веревками на шеях, как граждан Кале[94], чтобы вы передали ему драгоценности на подушечке? — рявкнул комиссар, с удовольствием позволив себе разъяриться. — Насколько мне известно, я вам не подчиняюсь! Позвольте мне делать свое дело так, как я его понимаю!