Книга Легенды Невского проспекта - Михаил Веллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прокурор звонит капитану. Капитан принимаетвалокордин, приезжает, дает показания, и его на «скорой» увозят с приступом вбольницу. Прочие валят в ближайший кабак успокоить нервы и подумать о будущем.А виновника, с трудом подписавшего признание, придерживают в предвариловке. И упрокурора начинается дикая головная боль: что делать дальше?
Дело международного масштаба. Убийствоиностранного гражданина. Честь флота и державы. Не напороть бы горячки.
Он звонит горпрокурору, тот звонит в областнуюпрокуратуру, оттуда — в Управление пароходства, оказываются задетыми МИД иМинистерство Морфлота СССР, и эта эпидемия головной боли распространяется всешире. И никому совершенно это ЧП не нужно! Все сходятся на одном: черт бы дралэтого идиота вместе с его женой, совестью и всеми потрохами! уж лучше сидел бысебе тихо!.. Мало ему убийства, так ему теперь нужен еще и скандал.
Но уже поздно! Знает куча народа, бумагиофициально зарегистрированы и пошли в ход — закрутилась машина!..
А пока суд да дело — всей команде закрыливизы, впредь до выяснения полной картины. Помполита исключили из партии исписали с флота; причем эту кару вся команда как раз восприняла со злораднымудовлетворением: вот тебе-то так и надо, дармоед, приставлен воспитывать — таквоспитывай, не допускай убийства на вверенном тебе судне!
Доктор перешел работать в районную поликлиникуучастковым врачом, отплавался, эскулап. Отлил матросику спирту на доллар!.. Злоодно от этих долларов. Особенно когда рублей не хватает.
А у капитана оказался инфаркт, и он послебольницы торчал печально дома, глядя в окно, как ржавеет под дождикомнеотремонтированный «форд»…
Само же судно отогнали в плановый ремонт, сглаз долой, благо по тому плану ремонт уж лет пять как полагался. И впароходстве подумывали, не переименовать ли его на всякий случай: нет у насвообще такого парохода — о чем вы говорите? не понимаем. Там, кстати, впервыезаинтересовались: а кто она, собственно, была такая, эта Вера Артюхова? да ибыла ли еще…
А тот наш знай долдонит: да, совершилубийство, и желаю понести наказание и искупить вину. Да может тебе почудилось?Нет — запросите полицию того порта. Да мало ли кто там утоп! Нет — вяжите меня,это я убил! Хоть ты с ним тресни.
И принимается в конце концов простое и здравоерешение, которое всех должно устроить и разрядить ситуацию. Назначаетсяпсихиатрическая экспертиза, и признают его добрые психиатры душевнобольным.Ослабла психика моряка от монотонной работы в замкнутом пространстве.Отсутствие земли и женщин, жаркий климат — ну и помрачился слегка.Разновидность маниакально-депрессивного психоза. На него, значит, надавилнечуткий коллектив — и он предпринял самооговор. Что вы видите на этойкартинке? Ну: шизофренические фантазии.
Вызывают жену: он у вас убить может? Говорит:ни в жисть бы не подумала. А фантазировать может? Да, говорит, он у меняромантик, о душе любил рассуждать. А-а, о душе? вот видите? типичнаяшизофрения.
И дело прекратили, а его законопатили впсихушку. И стали лечить. Он орет: я убил!! Ему бах аминазина — и ходиттихий-тихий, только слюни пускает. А, тихий, депрессия? бах ему инсулиновыйшок, чтоб прыгал веселее.
Что вы думаете? Через несколько месяцевдействительно вылечили. Стал он соображать, наконец, что к чему. Да: ничего небыло. Да: придумал. Конечно: был болен; понимаю. А теперь лучше. Почти здоров.Да, выйти хочу, но сначала надо до конца вылечиться. Загляденье, а не больной,любо-дорого поглядеть.
Дома он поплакал у жены на груди и выпилводочки, чтоб полегчало. Утром еще поплакал, и потом опять выпил.
Так и повелось: утром плачет, вечером пьет.Неделю пьет, месяц пьет. А утром плачет.
Когда он проплакал свою сберкнижку, женахватилась в доме кой-чего из украшений и одежды. Произошел разговор, и онбезропотно отправился обратно в психушку и попросил его еще полечить. С нимпобеседовали и сказали, что он в общем здоров, а если насчет алкоголизма, такможно пройти курс наркологического лечения. Он был на все согласен,наркологическое так наркологическое: лечите, родимые. И полечили бы, да мест небыло.
Тогда они стали плакать с женой вместе, а пилон один. Потом и пить стали вдвоем. Она скоро бросила, потому что ему это непомогало, а расходы увеличились вдвое. И детей растить надо было.
С флота его, естественно, списали вчистую, и впаспорт шлепнули статью о психической болезни. С такой статьей на работу могутвзять только коробочки клеить. Он клеил коробочки, а сам утром плакал, авечером пил. И днем пил, с такими же клейщиками коробочек, как он сам. А чтобменьше плакать, стал и с утра пить.
А жизнь есть жизнь, хотя никакая это не жизнь,а одно паскудство. И жене эта нежизнь вконец обрыдла. Конечно: одно дело —верно ждать возвращения из тюрьмы любимого мужа, очищающегося от греха, и совсемдругое — жить в квартире с рехнутым плачущим алкоголиком. Дети ведь. И сама ещене старуха. Хотела сдать его в ЛТП, но все-таки пожалела. И в конце концов онас ним развелась и разменяла квартиру, воткнув его в комнату без окна вкоммуналке.
Регулярно стал он наведываться к воротам портаи просить сколько-нибудь бывшему мореману на опохмел. Все знали его историю, иприходящие из рейса — а приходы он следил тщательно — отсыпали щедро: это дажевошло в ритуал. Но ритуалы, связанные с материальными затратами, раздражаютлюдей, и со временем его стали гнать.
Недавно я видел его в сквере по Петра Лаврова,прямо рядом с Литейным. Там сидело на скамеечке рядком пять таких же ханыг.
Из углового магазина вышли трое с бутылкой ипринялись озираться. Крайний со скамейки проворно встал и приблизился к ним:протянул стакан из кармана. Они выпили по очереди, и ему налили грамм сорок —за стакан. Он глотнул, поблагодарил и вернулся, передав стакан следующему, асам сел теперь с другого края скамейки, в конец очереди, передвинувшейся, такимобразом, на одного человека. И к новой компании пошел уже со стаканомследующий. Есть, оказывается, у ханыжек такая форма выпивать бесплатно.
О старый Ленинград, коммуналки Лиговки и Марата!Только врачи и милиция знают изнанку большого города. Какие беспощадные войны,какие античные трагедии. Не было на них бытописателя, запрещена быластатистика, и тонут в паутине отошедших времен потрясающие душу и разум сюжеты:простые житейские истории.
