Книга Поговори со своей тенью - Наталья Андреева

Позволю себе маленькое отступление. Что такое остров счастья? Главное — это стена. Глухая. Высотой метра в три. Иначе, какой же это остров? Ров с водой не всем по карману, да и засуха нынче имеет место быть каждое лето. Мой брат не собирался изобретать велосипед, и ров тоже не заказывал. Он просто строил Дом. Вернее, сначала ломал. Любое грандиозное строительство начинается с того, что от прошлого не остается камня на камне. Он купил участок в деревне и снес покосившееся сооружение под зеленой от времени крышей. Потом появился Забор. Потом каменный остов трехэтажного монстра, который напоминал мне Змея Горыныча о трех головах, ибо имел два крыла и мансарду посередине под острой черепичной крышей. Его чрево пока еще пустовало, но вскоре из камина должен был вырваться первый язык пламени, и первая голова, центральная, пустит изо рта первый дымок. Я давно уже с ужасом ждала, когда чудовище оживет. И вот брат радостно сообщил мне:

— Первый этаж уже готов! Можешь пожить там, если хочешь. У тебя же так тесно, Саша, а там простор. И отопление уже подключили.

— А Леночка?

— Она хочет въехать, только когда дом будет готов окончательно, — с сожалением сказал Игорь. — А пока предпочитает не задерживаться там больше чем на два дня.

— Как въехать? Совсем? То есть вы хотите жить за городом?

— Боюсь, не получится. Пробки. Я не могу там жить, дорога сожрет много рабочего времени. А вот Леночка и Вовка могли бы проводить за городом все лето. Я уже нашел женщину, которая будет помогать по хозяйству. Но с Леночкой в последнее время что-то происходит. Она замкнулась в себе, — пожаловался брат. — Вот если бы ты с ней поговорила.

— Я?! И для этого ты приглашаешь меня на дачу? — Ну конечно! Мой брат все делал с дальним прицелом! Он хотел заслать в стан врага лазутчика! Хотя почему жена — это обязательно враг? Ведь четыре года Леночка и Великий Будда прожили душа в душу. Великий Будда прав: что-то случилось. Я хотела бы ему помочь, но… — Игорь, я уезжаю. На все выходные.

— Куда? — напряженно спросил брат.

— На Селигер.

— С ним?

— Да. Со Смеляковым.

— Ты соображаешь, что делаешь?!

— А что ты так кричишь?

— Я не кричу. Но ведь он же поступил с тобой, как сволочь последняя! Он заставил тебя сделать аборт и заставит сделать это еще раз! Пока не искалечит тебя, Саша! Тебе же детей надо рожать! Свою жизнь надо устраивать! Ты хочешь остаться в старости одинокой?

— Почему одинокой? С тобой.

— Никуда ты не поедешь.

— А кто мне запретит? Ты? — спросила я с усмешкой. — Я совершеннолетняя. И старше тебя на три года, не забывай. Я делаю, что хочу.

— Я не верю, что это любовь. Это черт знает что, только не любовь!

— Бессмысленный разговор. С чего ты взял, что разбираешься в чувствах? Уж в чем в чем…

— Ах, да! Я и забыл! Ты же отказываешь мне в наличии души! Значит, вы едете на Селигер. На базу, принадлежащую клубу? — спросил брат и сам же ответил: — Ну куда же еще!

— Так что извини: разбирайся со своей женой сам. Слетайте за границу. Или в Сочи. Вдвоем. Думаю, что вам не нужен третий. Леночке уж точно.

— Ладно, — сумрачно сказал брат. — Я понял.

— Ну раз понял, тогда пока. Леночке мой пламенный привет и пожелание счастья.

— Да. До свидания, Саша.

— Целую, милый.

И я положила трубку. Чего это Великий Будда так суетится? Не к лицу ему. Оно, лицо это, словно застыло навеки. А мне надо собираться на Селигер.

…Вечером одиннадцатого позвонил Смеляков и спросил:

— Как настроение?

— Состоится, — кратко ответила я за нас обеих.

— Что, путешествие? — рассмеялся он. — Оригиналка! Ну, до утра. Позвоню.

— И мы спустимся, — сказала я уже гудкам в телефонной трубке.

Встали мыв половине шестого утра. Фиалка не выспалась. Она вообще была страшная соня и вставала поздно. Поэтому, зевнув, сказала:

— Общайся с ним сама. А я подремлю.

Когда Глупая Пучеглазая Лягушка полезла на переднее сиденье, Смеляков промолчал. Вздохнул украдкой и, только когда отъехали от дома, высказался:

— В своем репертуаре.

То есть стройные обнаженные ножки рассматривать ему не придется, а потертая джинса — замена неважная. Ничего, внимательней будет следить за дорогой.

— А вообще-то я соскучился, — высказался он, выруливая на шоссе.

— По ком? — осторожно спросила я.

— По Виоле, разумеется! Уж не по Глупой Пучеглазой Лягушке! Ха-ха! Надо же было такое придумать!

— Придется в пути удовольствоваться ее обществом, — сухо сказала я. Фиалке надо как следует выспаться, ведь ей ублажать Смелякова целых три ночи! Мне надо ее поберечь.

— Вообще-то она забавная, — покосился на меня Смеляков. — Но напрягает.

Я промолчала. Фиалка спала, и его бессмертная душа была целиком и полностью в моем распоряжении. Так мы ехали минут десять.

— Ну раз ты решила побыть Глупой Пучеглазой Лягушкой, расскажи мне что-нибудь забавное, — заговорил наконец Смеляков.

— Например?

— В чем ты еще разбираешься, кроме боулинга? Вообще: какое у тебя образование?

— Высшее педагогическое. У меня диплом учителя математики.

— С ума сойти! Бедные дети!

— Не переживай: им мало меня досталось.

— А я уж испугался: при нынешнем дефиците учителей и такое чудовище могло бы работать в одной из школ!

— Чудовище?!

— Я имею в виду раздирающие тебя противоречия. И твой образ жизни. Ты так хорошо и правильно говоришь, а между тем…

— Между тем?

— Не хочу тебя обижать. Давай забудем. В конце концов наша задача какая? Приятно провести выходные! Мне надо расслабиться. Так устал! Дела сейчас идут не очень. Но у всех так. Преддверие кризиса. Никто не заявляет об этом вслух, потому что выборы на носу, но денег-то у народа нет! А те, у кого есть, вкладывают их в недвижимость и только в недвижимость. Верный признак грядущего кризиса. Жаль, что я не торгую недвижимостью…

И понеслась! Поскольку я молчала, Смеляков увидел во мне благодарного слушателя. Он был ничуть не лучше Великого Будды! То есть мог часами говорить о своей фирме и о том, какой он мудрый, талантливый, дальновидный руководитель! И какие изобретает способы, чтобы разрулить (еще одно модное словечко) сложившуюся ситуацию. За каких-нибудь два часа я убедилась в наличии у него всех пороков, какие только можно себе вообразить!

Он был тщеславен, потому что упоминал имена известных людей, с которыми ему довелось общаться, с таинственным придыханием. Ты видишь, милая, кто сидит рядом с тобой!