Книга Круг перемен - Ирина Анатольевна Богданова

когда человек теряет веру, то в утешение с ним остаётся надежда, и тогда вера возвращается.

Матвей и Надежда поженились зимой, когда на город обрушилась снежная вьюга. Крупные хлопья белыми крыльями мелькали в воздухе, залепляли глаза, падали на плечи и укрывали Надину голову холодной белоснежной фатой.

«Сколько бы ни было ещё вьюг, мы всё переживём, только бы вместе», — подумал Матвей. Легко, как пушинку, он подхватил жену на руки и перенёс через порог двери, распахнутой в новую жизнь.

Санкт-Петербург,

2019 год

Короткий отрезок времени в десять дней, которые во время отпуска пролетают стремительно, неведомым образом растянулись в бесконечные двести сорок часов ожидания встречи с Анфисой. Он обещал подхватить её в аэропорту, уговаривая судьбу, чтобы в нужный момент на работе не подвернулось ничего неожиданного в виде очередного преступления, где требовалось его личное присутствие.

Максим подумал, что с того момента, как Анфиса уехала на Бали, рядом непрошеным гостем поселилось чувство неприкаянности. Словно бы он внезапно оказался никому не нужным, хотя мама зазывала на пирожки, а закадычный друг Петюня из Следственного управления приглашал в ресторан обмывать полковничьи погоны.

Сказавшись занятым (а он и вправду крутился, как носки в центрифуге), Максим не пошёл ни к родителям, ни к другу. Не то чтобы совсем затосковал, но без жены встречи и праздники внезапно утратили смысл, стали тусклыми и пресными, как суп без соли. Он не знал, откуда вдруг в его мыслях выскочило и заблестело новеньким обручальным кольцом слово «жена», но с тех пор думал об Анфисе только так, и никак иначе.

Прежде он не делал предложений руки и сердца. Красивые слова, букеты, коробочка с кольцом и припадание на одно колено он считал пошлостью и игрой на публику. Надо сказать что-то тихое, искреннее, душевное, но так, чтобы она поверила, что это раз и навсегда. А венчаться поедем в ту, семейную церковь, где хранится икона с открытки.

Подумав о женитьбе как о деле решённом, он перестроил машину в левый ряд и свернул к зданию аэропорта. Поздняя осенняя погода придавила город свинцовой плитой густо-серого неба. Ледяной ветер крутил в воздухе мелкую сырость: то ли снег, то ли дождь.

Максим забеспокоился, что Анфиса замёрзнет, а он не догадался прихватить с собой куртку или, на худой конец, шарф.

Бесконечная вереница машин заканчивалась у шлагбаума. До прилёта Анфисы оставалось полчаса. Максим не стал подъезжать на служебную автостоянку, а прижал машину к обочине и стал наблюдать, как с левой стороны дороги медленно шли на посадку тяжёлые туши самолётов.

На работе последние два дня выдались горячие, а нынешнюю ночь и вообще пришлось провести в кабинете за компьютером, урвав пару часов сна на продавленном диванчике с курткой под головой. Он считал себя выносливым мужиком, но хронический недосып пересиливал, поэтому сейчас дремота набегала волнами, перемежаясь с мыслями о встрече с Анфисой, о том, что он скажет, и о том, что она ответит. Анфиса в обрывках его сна то улыбалась, то взбиралась на вершину какой-то горы, а он, надрывая голос, приказывал ей немедленно слезть; то сидела рядом, положив голову ему на плечо, и от её волос неуловимо пахло осенью. Сквозь мягкую ткань сна подумалось, что через много лет он обязательно вспомнит, как сидел в машине и ждал Анфису, чтобы сказать ей…

Он вздрогнул от телефонного звонка. Анфиса! Неужели заснул?

— Максим, мы прилетели. Ждём на выходе.

Прилетели? Мы? Она не одна? Сердце тревожно замерло и отпустило лишь тогда, когда через пару минут он увидел худенькую фигурку Анфисы рядом с высокой белокурой девушкой. Приткнуть машину представлялось проблематичным. Он мысленно пожелал архитекторам петербургского аэропорта больших пробок во всех местах организма и с трудом притулил машину в третьем ряду рядом с рейсовым автобусом.

— Анфиса! Я здесь!

Она увидела его и засияла улыбкой, от которой рот Максима тоже расплылся по сторонам, как у мальчишки-первоклассника при виде любимой девочки. Да, собственно, так оно и было.

Выскочив из машины, он рванулся навстречу перехватить тяжёлую сумку с фотоаппаратурой и ноутбуком. Анфиса откинула со лба прядь волос и быстро сказала:

— Познакомься, это Инна, которую ты для меня разыскал. Она пока поживёт у меня.

— Инна. — Девушка протянула ему тонкую руку с длинными музыкальными пальцами. Пшеничные волосы с выгоревшими прядями подчёркивали ровный оливковый загар кожи и яркость голубых глаз в обрамлении пышных ресниц. На фоне броской красоты Инны Анфиса выглядела невзрачным серым воробушком с растрёпанными перьями, и его сердце залила нежность, которую он постарался спрятать за шутливым тоном пустых фраз о питерской погоде и неизменных ремонтах на дорогах.

Столпотворение машин на стоянке аэропорта втянуло автомобиль в круговорот пассажиров, где все суетились, бегали, тащили вещи. Хлопали дверцы автомобилей, коротко и надрывно гудели клаксоны.

Инна села на заднее сиденье, а Анфиса рядом с ним, легко прикоснувшись губами к его щеке.

— Я скучала, — неслышно произнесли её губы.

— Я тоже, — так же безмолвно ответил он, включая зажигание.

Телефонный звонок вторгся в пространство, когда машина поворачивала на Пулковское шоссе. Максим мельком глянул на экран смартфона и поднёс трубку к уху:

— Конечно, знаю. Это Иголкина, жена депутата Сливкина. Помнишь, такой, на бомжа похож, вечно небритый, плюгавенький.

Он переждал тираду в трубке и нахмурился.

— Что, и депутат? Сейчас буду.

— Максим, высади нас где-нибудь, мы сами доберёмся, — понимающе сказала Анфиса.

Он покачал головой:

— Я довезу вас до метро и вызову такси. Для бывшего депутата пять минут уже ничего не решают.

Машина остановилась на светофоре. Максим протянул руку Анфисе, и её рука легко скользнула в его ладонь. Он переплёл пальцы с её пальцами и вдруг решился высказать то, что крутилось у него в голове бесконечной лентой Мёбиуса. И плевать, что на заднем сиденье сидит чужой человек, а такие слова произносятся наедине. Если не сейчас, то когда?

Он с отчаянием взглянул на Анфису и на одном дыхании выпалил:

— Знаешь, я никогда не подарю тебе бриллианты, я буду забывать твои дни рождения и праздники, мне придётся работать по выходным и часто не ночевать дома, а ещё я люблю сладкое и терпеть не могу готовить. Если тебя устраивает такой неудобный муж, то… — Он замолчал и напряжённо посмотрел ей в глаза. — Может быть, ты согласишься выйти за меня замуж?

Светофор поменял жёлтый свет на зелёный, и поток машин дружно двинул вперёд. Водитель позади нервно засигналил Максиму короткими прерывающимися гудками.

Анфиса