Книга Лик бесчестья - Айрис Джоансен

– Я стремлюсь положить этому конец, – сказала Лайза, помолчав. – Помогите мне в этом, Ева.

– Зачем вы мне звоните?

– Логан с вами?

У Евы отлегло от сердца. Если Лайза не знает, где Логан, значит, у него и Джила еще остается шанс на спасение.

– Сейчас – нет.

– Вот и хорошо. Он бы обязательно вмешался. Он умница, но ему часто изменяет здравомыслие. Вы не такая: вы способны увидеть преимущества компромисса. Вы продемонстрировали эту свою способность, когда умоляли власти не казнить Фрейзера.

Ева чуть не раздавила телефон в кулаке. Она не ожидала, что Лайза коснется ее кровоточащей раны.

– Ева?

– Я слушаю.

– Вы желали Фрейзеру смерти, но у вас были и другие желания, и они пересилили это. Вам хватило благоразумия, чтобы предложить сделку ради достижения главной цели.

– Не хочу вспоминать Фрейзера.

– Понимаю, понимаю! Я упомянула его только потому, что благоразумие потребуется вам и сейчас.

– Чего вы от меня хотите?

– Череп и остальные улики, которые вы с Логаном раздобыли.

– Что я получу в качестве платы за улики?

– То же, что вы предлагали Скотту: вы исчезаете и всплываете там, где захотите, с таким количеством денег, которое позволит вам припеваючи дожить до глубокой старости.

– А Логан?

– Увы, спасать Логана уже поздно. Нам пришлось во всеуслышание объявить его преступником, чтобы отвести от себя угрозу. У вас еще остается возможность растаять в толпе, но охоту на Логана уже не отменить.

– Моя мать?

– Можете забрать ее с собой. Ну как, по рукам?

– Нет.

– Почему? Вам чего-то не хватает?

– Я хочу жить нормальной жизнью, а не прятаться на протяжении полувека, искупая вину, которой на мне в действительности нет. Ваши посулы не выглядят заманчивыми.

– Это все, что я могу вам предложить. Ваше пребывание в стране недопустимо, поскольку представляет для меня опасность.

Ева впервые услышала в голосе Лайзы Чедберн стальную непримиримость и еще кое-что – уж не отчаяние ли?

– Отдайте мне череп, Ева.

– Нет!

– Все равно я до него доберусь. Проще было бы спокойно вручить его мне.

– Вы боитесь, что даже в этом случае правда может стать достоянием гласности, потому и предлагаете мне сделку.

– Ничего подобного! – В голосе Лайзы не осталось ни металла, ни страха, только утомление и грусть. – Значит, отказ?

– Я все вам сказала.

– Думаете, было бы очень вредно, если бы я осталась в Белом доме? Посмотрите, чего я добилась, работая с Кевином: закон о здравоохранении, более суровые законы о наказании за жестокое обращение с детьми и животными. Есть шанс провести комплекс законов о здравоохранении еще до выборов. Знали бы вы, какое это чудо, при условии отсутствия контроля за конгрессом! И это только начало. На следующий президентский срок я запланировала гораздо больше. Не мешайте мне, Ева!

– Рассчитываете обрести бессмертие? Я не считаю убийство допустимым способом проталкивания законов через конгресс.

– Прошу вас, подумайте!

– Ничего не выйдет.

После долгого молчания Лайза произнесла:

– Очень жаль. Я хотела упростить вашу задачу. Вернее, не вашу, а свою: я надеялась все это прекратить. – Лайза откашлялась. – Вы заблуждаетесь насчет своего положения, Ева. Оно не так надежно, как вам представляется, к тому же у медали всегда две стороны. Надеюсь, у меня еще будет возможность повторить свое предложение, но большой уверенности в этом у меня нет. Я вынуждена двигаться дальше. Всегда помните, что вы сами выбрали себе эту судьбу.

И она повесила трубку.

* * *

Ева воображала, что разобралась в личности и побудительных мотивах этой женщины, но, как теперь выяснилось, раньше она скользила по поверхности. Найдется ли человек, способный по-настоящему заглянуть в потемки души Лайзы Чедберн? Прежде Ева относилась к ней как к чудовищу вроде Фрейзера, однако женщина, с которой она только что беседовала, оказалась человеком из плоти и крови.

Единственное, что в ней отсутствовало, – человеческая уязвимость. Пусть она не чудовище, но ее решительность не знает преград.

Ева дрожащей рукой положила телефон на стол. Лайза сильно ее напугала. Раньше Ева считала, будто обладает некоторым преимуществом перед противницей, ибо изучала ее и тешила себя надеждой, что не напрасно. Теперь от преимущества не осталось и следа. Она не просто обманывалась насчет Лайзы Чедберн; как оказалось, та сама ее изучала. Это Лайза Чедберн читала в душе Евы Дункан, как в нехитрой книжке, а не наоборот.

Две стороны одной медали: с одной – подкуп, с другой – убийство. Трудно было выразиться яснее: отказавшись от предложения Лайзы, Ева взяла на себя ответственность за все последствия.

Почему она никак не перестанет дрожать? Можно подумать, что Лайза находится с ней в одной комнате…

В дверь постучали. Взгляд Евы заметался по комнате. Логан просил ее никому не отпирать. Две стороны медали…

Неужели она принимает Лайзу Чедберн за сверхъестественное существо, способное перенестись к ней в мотель? Ева встала и побрела к двери. В конце концов, у убийц нет привычки вежливо стучаться.

Правда, второй стук был уже не таким вежливым: стучали сильно, нетерпеливо, требовательно.

– Кто там?

– Логан.

Она в испуге нагнулась к замочной скважине. Слава богу! Ева сняла дверную цепочку и отперла дверь. Логан ворвался в номер.

– Собирайте вещи! – распорядился он с ходу. – Мы уезжаем.

– Где вы были?

– Добирался сюда. – Он сам распахнул шкаф, вынул ее чемодан, блейзер, куртку, бросил все это на кровать. – Приехал на такси в аэропорт Балтимора и арендовал там машину.

– Почему вы мне не позвонили? Он не удостоил ее ответом.

– Почему не позвонили, черт бы вас побрал? Не знали, что я буду беспокоиться?

– Не хотелось разговаривать. – Логан расстегнул ее сумку. – Немедленно собирайтесь. Я хочу увезти вас отсюда.

– Анализ ДНК еще не готов. Гэри выяснил, что процесс можно ускорить, но Джо еще не доставил образцы, и Гэри говорит…

– Наплевать! – перебил он ее. – Вы в этом больше не участвуете.

– Не представляю, как претворить эти ваши слова в жизнь. Вы слыхали про Абдула Джамала?

– Да, по радио, по пути сюда.

Она наблюдала, как он вынимает из ящика стола ворох мелочей и кидает в чемодан. Его одежда была мятой, в пятнах от травы, на руке красовалась глубокая царапина.