Книга Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

— Всегда подозревал, что ты знаешь русский язык, —кивнул Чернов, — хотя ты успешно скрывал это столько лет.

— Сколько языков ты знаешь? — спросил вдругБиксби. — И не говори, что только английский язык. Кажется, еще три иличетыре?

— Можно подумать, ты знаешь меньше. Когда ты вПортугалии устраивал свои встречи, все принимали тебя за местного, португальца.

Оба весело улыбнулись друг другу.

— Послушай, Сергей, — сказал Биксби, — я неспрашиваю тебя о подробностях твоего плана. Да ты мне все равно не скажешь.Хоть мог бы и сказать, можешь поверить, что я не продам твой план кубинцам, этоточно. Но объясни мне, каким образом ты уберешь Фиделя именно третьего июня.Именно третьего. Почему ты так уверен в этой дате?

— Увидишь, — загадочно сказал Чернов, —третьего июня Фиделя Кастро не станет. Это я тебе обещаю. И точно третьегоиюня. Поэтому катер Эрреры должен подойти к Кубе в ночь со второго на третье.

— А кубинские пограничники? Что будет, если онивмешаются?

— Они не вмешаются. Внешняя сторона — ваше дело.Пограничные катера американских морских сил должны быть совсем рядом, чтобывысадить в случае чего для поддержки сразу несколько отрядов кубинскихэмигрантов. Но это потом. Главное для нас — катер Эрреры. Он должен подойти кГаване ночью третьего июня. Все остальное — твоя работа, Пол.

— Не знаю, что ты задумал, но почему-то я тебе верю,Сергей, ты всегда был таким осторожным, умел все просчитать. Будем считать, чтои на этот раз ты все просчитал.

— Если мы будем действовать синхронно, то да. Я принескарту побережья. Здесь отмечены все их минные поля, пограничные отряды, всерайоны прочесывания. Я наметил вам лучшие маршруты. Постарайтесь придерживатьсямоего плана, без лишней самостоятельности. Это в данном случае только навредитделу.

— Спасибо, — Биксби взял карту, — никогда недумал получить такой подарок, — признался он, — даже не верю, что егополучил. В свое время за такую карту мы могли бы выложить миллионы долларов. Иникто бы нам ее не дал. Ощущение такое, что я уже победил.

— Это пока только ощущение. В любом случае будьтеосторожны. Они могут внести какие-нибудь мелкие изменения, но ничегокардинального изменить уже не могут. За неделю нельзя построить новую системуукреплений или перебазировать пограничный отряд. Но нам нужно кое-что уточнить.

— Все договоренности будут выполнены, — быстросказал Биксби, — мне поручено это сказать.

— Меня просили еще раз передать через тебя условиянашей договоренности. Никакого вмешательства ваших вооруженных сил. Все должноидти строго по плану. Вы можете высадить для поддержки лишь несколько группэмигрантов, которых сразу уберут. А вместо Фиделя к власти придут либералы, какмы и договаривались. И наши станции пока остаются на Кубе.

— Да, я знаю. Мне поручено подтвердить условия этойдоговоренности. Если вы уберете Фиделя, мы не станем возражать противподписания нового договора на продление деятельности ваших электронных станцийна Кубе.

— Договорились. За пиво заплатит американское ЦРУ?

— Я думаю, мы сейчас богаче, — кивнул Пол.

— Как приятно, — мечтательно произнесЧернов, — никогда не думал, что за мое пиво будет платить Пол Биксби.Чувствую себя почти победителем.

Полковник, поняв его намек, усмехнулся.

— Счет равный, — сказал он, — мы сделаем все,как вы наметили.

— Я думаю, мы еще увидимся.

— После третьего июня, — напомнил Биксби.

— Это разумеется, — Чернов махнул рукой и,поднявшись, вышел из помещения.

У входа резко затормозил автомобиль, и он, усевшись вмашину, коротко приказал:

— Трогай.

Проехав несколько кварталов, «Крайслер» остановился, иЧернов, быстро выйдя из машины, вошел в небольшое кафе, имевшее запасный выход.И, выйдя через него, сел в другой автомобиль, поджидавший его на другой улице.

— Все в порядке? — спросила Ирина, так же резкотрогая с места.

«Крайслер» по-прежнему стоял у кафе.

— Если бы что-нибудь было не так, я бы не сел в твоюмашину, — ответил старик, — не нужно задавать дурацких вопросов.

Ирина обиженно сжала губы и прибавила газа.

— Не гони, — приказал Чернов, — у нас ещемного времени.

— Я все вещи собрала. Митя ждет в аэропорту, —сухо отчиталась женщина, — билеты и деньги у него.

— А документы?

— Вы же сказали, чтобы я держала свой паспорт при себе.

— Мои документы у него?

— У Мити.

— Правильно. Хорошо, хоть это ты запомнила. Никогда неимей при себе ничего компрометирующего тебя, если ты едешь подстраховыватьагента или на встречу. Никаких документов, никаких записок. Даже если тебяочень попросят. Это ты всегда помни.

— С вами забудешь, — пробормотала Ирина, —все жилы вытягиваете.

— Вот что еще в тебе всегда меня бесит — это твойжаргонный язык. Ну не можешь ты играть роль аристократки, не для тебя это.

Женщина промолчала, не решаясь ничего сказать.

— Молодец, что не споришь, — одобрительно произнесЧернов, — но я же тебя сколько учу, что нужно обращать внимание на своижесты, подсознательно помня, какую именно роль ты в данный момент играешь. Тыдолжна жить этой ролью. От твоей игры часто зависит жизнь других агентов. Исейчас ты должна заменить Инес Контрерас, стать хотя бы для видимостиаристократкой. А вместо этого ты говоришь — жилы вытягиваете, как будтонаходишься в шарашке лагерной. Когда я тебя пошлю в колонию, вот там ты будешьтак разговаривать, а здесь нельзя. Здесь помнить нужно о своей роли.

Женщина по-прежнему молчала, упрямо сжав губы.

— Не обижайся, не обижайся, — похлопал ее по ногестарик, — я для пользы твоей говорю. Может, еще со временем генераломстанешь, будешь меня в последний путь провожать.

— Это вряд ли, — вздохнула с нескрываемымсожалением Ирина.

— Что «вряд ли»? — не понял Чернов, подозрительнонахмурившись.

— До этого дня я просто не доживу, — сдерживаясмех, сказала женщина.

— Вот стерва, — все-таки одобрительно произнесЧернов, — есть в тебе нечто такое дьявольское, что заставляет мужчинсходить из-за тебя с ума. Может, поэтому я тебя с собой вожу по всему свету. Ты— самое лучшее наше секретное оружие.

— В аэропорту машину сдавать мне или подождать Митю?

— Автомобиль был выписан на твои документы. Значит, тыи должна его сдавать. Как мне надоели эти перелеты через Атлантику, — злосказал старик, — я уже видеть не могу самолеты.