Книга Звездная тропа - Эрин Хантер

Гром отвернулся и угрюмо посмотрел на реку.

«Хотел бы я, чтобы Янтарь так же ценил всё, что даёт наш лагерь», – с тоской подумал он.

Зыбкая Река заглянул ему в глаза.

– Ты выглядишь обеспокоенным, – сказал он.

– Недавно к нам приходил Колючий Утёсник, – сказал Треснувший Лёд, пошевелив усами. – Ты поэтому нас навестил? Хочешь узнать, нет ли у нас неприятностей с бродягами?

– Да, – признался Гром.

Зыбкая Река повернулся к Фиалке.

– Мне кажется, жизнь лесной кошки пришлась тебе по душе?

Фиалка нежно прильнула к Грому.

– Никогда в жизни я не была так счастлива.

– А Янтарь? – спросил Зыбкая Река, посмотрев в глаза Грому. – Он сумел прижиться?

Шерсть на загривке Грома зашевелилась. Он отвёл взгляд.

– Янтарь продолжает держаться сам по себе. Он охотится один и только для себя.

Он почувствовал, как напряглась Фиалка.

– Он освоится! – быстро выпалила она, однако на этот раз в её голосе не было прежней уверенности.

Треснувший Лёд громко фыркнул:

– Я бы не стал доверять коту, который не желает со мной охотиться!

Зыбкая Река серьёзно посмотрел на Грома.

– Если Янтарь не хочет охотиться вместе с новыми товарищами и не желает делиться с ними своей добычей, то зачем ему оставаться с вами?

– Не говори так! – горячо воскликнула Фиалка.

Гром сглотнул. В пасти у него вдруг пересохло. Он не хотел огорчать Фиалку, но в словах мудрого речного кота был смысл.

«Но куда отправится Янтарь, если я попрошу его уйти? – со страхом подумал он. – Я не могу подарить Шраму нового союзника!»

Глава XX

Гром поёжился от холода. Поляна была занесена снегом, по краям оврага намело сугробы, прихваченные сверху толстой коркой наста. Лунный свет зажигал на снегу искры.

Клевер и Чертополох, оба взъерошенные от волнения, подбежали к Грому и уставились на него.

– Туда придут все коты? – пискнул Чертополох.

– Из всех лагерей? – уточнила Клевер. Она поскользнулась на льду, пискнула и врезалась головой в бок брата.

– Придут, конечно, не все, но многие, – промурлыкал Гром, с нежностью глядя на них.

Наставники сумели вырастить из маленьких котят превосходных охотников и бойцов, всегда готовых прийти на помощь товарищам. Не далее, как утром, Клевер и Чертополох отправились собирать свежие папоротники для подстилки Розового Глаза и вернулись в лагерь, с лап до ушей запорошенные снегом и с охапками стеблей в пастях. Но сейчас юные охотники были взволнованы, как котята, впервые выбравшиеся из родительского гнезда на поляну.

Молочайка подскочила к своим детям и попыталась пригладить языком растрёпанную шёрстку Чертополоха. Тот возмущённо отстранился.

– Не надо!

– Ещё как надо! – строго заявила Молочайка. – Вы должны выглядеть опрятно!

– Мы и так опрятные! – возмутился Чертополох. – Мы уже умывались!

– Целых два раза! – поддакнула Клевер.

Фиалка теснее прильнула к Грому, и стоило ему почувствовать тепло её мягкой шерсти, как его сердце, как всегда, сладко забилось в груди.

– Сегодня они будут самыми красивыми котятами на поляне! – заверила Молочайку Фиалка.

Гордая мать оглушительно замурлыкала, а Клевер с любопытством посмотрела на Грома.

– Значит, там будут Малый Прутик, Росный Лепесток и Цветочная Лапка?

– Нет, – покачал головой Гром. – Они ещё слишком маленькие, чтобы выходить ночью в такие морозы. Они останутся со Звёздным Цветком.

Клевер разочарованно поникла.

– Значит, Серебряную Полоску, Чёрное Ухо и Белый Хвост мы тоже не увидим?

Молочайка пригладила торчащий вихор на боку дочери.

– Конечно, милая. Им же даже одной луны нет! Пока для них самое подходящее место – в тёплом гнёздышке, под боком у Сланницы.

Чертополох уныло покивал и вздохнул:

– Ну ладно. Но Сосна и Дождинка точно придут?

– Конечно, придут! – заверила его сестра. – Они же бродяги! А сегодня мы собираемся, чтобы торжественно принять всех бродяг в наши ряды.

– Они обязательно будут, – подтвердил Гром. – Сосна и Дождинка уже достаточно взрослые, чтобы не бояться холода. Зыбкая Река говорит, что они с нетерпением ждут этой встречи.

Это Зыбкая Река предложил собраться в полнолуние на поляне Четырёх Деревьев и устроить торжественную церемонию в честь новых членов всех лагерей. Гром очень надеялся, что его план сработает и после того, как бродяги будут торжественно приняты в семью лесных котов, можно будет перестать сомневаться в их преданности. Он невольно бросил взгляд на Янтаря, сидевшего на краю поляны. Глаза бродяги были прищурены, рыжая шерсть пламенела на фоне снега.

«Но будет ли достаточно одной церемонии – пусть даже самой торжественной, – чтобы изменить отношение этого кота к нам? – с тяжёлым сердцем думал Гром. – Захочет ли он охотиться для всех и ходить в патрули наравне с товарищами? – Он встряхнулся и решил не поддаваться унынию. – Во всяком случае, он согласился пойти на встречу! Разве это не добрый знак? Любые перемены начинаются с первого шага!»

Из папоротников бесшумно вышел Облачник.

– Ну что, все готовы?

Молнехвостый и Лист давно с нетерпением расхаживали перед входом в лагерь. Розовый Глаз сидел рядом с Совиным Глазом, его белесоватые глаза ярко горели в свете луны.

Гром кивнул Облачнику.

– Идём!

Молнехвостый и Лист расступились, освобождая ему проход. Фиалка ни на шаг не отходила от Грома. Остановившись под крутым склоном, он выпустил когти. Скалы обледенели, поэтому подъём предстоял нелёгкий. Вскочив на первый выступ, Гром остановился, дождался остальных и пропустил их вперёд, а сам пошёл последним. Всё время, пока коты медленно преодолевали крутой склон, он был начеку, следя, чтобы никто не поскользнулся. Снег, сыпавшийся из-под кошачьих лап, летел ему в глаза.

Возле самой вершины Клевер и Чертополох начали толкаться, каждому хотелось первому очутиться наверху. Гром и глазом не успел моргнуть, как Чертополох оступился и соскользнул с обледеневшего камня. У Грома оборвалось сердце. Он напружинил мышцы, готовясь ловить падающего котёнка, но Молнехвостый ловко схватил пролетавшего мимо него непоседу за загривок, поставил на камень и поддержал, ожидая, когда тот ощутит опору под лапами.

– Поспешишь – котов насмешишь! – сухо заметил он, когда Чертополох шумно перевёл дух.

Котёнок пристыженно опустил голову.

– Прости, – выдавил он и стал очень осторожно подниматься дальше.