Книга Тяжелые бои на Восточном фронте - Эрвин Бартман

Мы недолго ехали по местности, сплошь изрытой воронками, оставшимися после бомбардировок союзной авиации, пока не оказались в бывшем концентрационном лагере, где прежде содержали иностранных рабочих, трудившихся на заводе «Герман Геринг Верке». Он находился недалеко от Брауншвайга. Для отдыха в бараках от прежних обитателей остались нары в шесть рядов в высоту. И мы вскоре обнаружили, что из-за своей хлипкой конструкции это сооружение начинало раскачиваться, словно дерево в бурю, при малейшем движении того, кто лежал наверху, так что голова кружилась у всех лежавших внизу. Кроме того, бараки стояли под путепроводом, по которому проходила главная дорога. По ней постоянно двигались повозки и автомобили, и не было никакой возможности уснуть ночью. Однако тут было безопасно, а поскольку мы были первыми обитателями лагеря, то могли выбрать себе и самые пригодные места на этих неуютных лежаках.

Через несколько дней в лагерь прибыла новая группа бывших солдат ваффен СС. И я был приятно удивлен, когда увидел среди них Генриха. После обмена приветствиями я спросил:

– Как с вами обращались?

– А! Американцы, которые взяли нас на Эльбе… Они заставляли нас часами стоять по грудь в болоте. Он хлопнул меня по плечу. – Но мы все-таки прошли через это, Эрвин. Прошли до конца.

Спустя несколько недель под пристальными взглядами польских охранников мы помогали убирать урожай на одном из близлежащих полей. Это трудно было назвать свободой, однако подобная деятельность все же давала ощущение некоторого облегчения после давящей атмосферы лагеря. С горечью думалось о тысячах рабочих, которые долгие годы, находясь в заключении, вынуждены были выполнять тяжелую работу на соседних военных заводах. В качестве вознаграждения за наши полевые работы крестьянин, на поле которого мы трудились, накормил нас жидким супом, на поверхности которого плавали редкие блестки жира. К несчастью, наши изголодавшиеся желудки не смогли принять даже эту пищу, и вскоре мы все побежали на край поля с жесточайшим приступом диареи.

После уборки урожая наши обязанности изменились, и, следует признать, в лучшую сторону. Мы застилали кровати офицеров, начищали их ремни и обувь, а четырем из нас даже повезло убираться в офицерской столовой. После уборки мы нашли на маленьком столике у входа в столовую четыре тарелки с кашей. Один из моих друзей отказался к ней прикасаться.

– Не ешьте. Предупреждаю, это ловушка. Если нас застанут, то скажут, что мы ее украли. И кто знает, что с нами тогда будет.

На следующий день возле того же столика нас ожидал британский офицер и опять – с четырьмя тарелками каши.

– Давайте, парни, питайтесь. – Он сделал приглашающий жест. – Эту еду оставили для вас.

Вообще, за время моего пребывания в Брауншвайгском лагере со мной, за исключением лишь одного случая, обращались довольно хорошо. Только один капрал-шотландец находил садистское удовольствие унижать меня перед другими охранниками и заключенными. Однажды, возвращаясь через лагерный двор после уборки офицерского барака, я почувствовал, как мне в задницу уперлось что-то твердое.

– Стой спокойно, малыш, – захохотал шотландец. – Наклонись и получай удовольствие.

К счастью, это был всего лишь пистолет.

Перед Рождеством 1945 года британская конвойная команда погрузила нас в товарные вагоны, в которых, судя по черной пыли, покрывавшей полы, недавно перевозили уголь. Через некоторое время, черные как трубочисты, мы выгрузились и пошли колонной в лагерь, находившийся на холме, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Нас привезли в Бельгию. По иронии судьбы, нашими охранниками оказались бывшие солдаты 28-й добровольческой моторизованной дивизии войск СС «Валлония», комплектовавшейся из бельгийских добровольцев, с которыми мы вместе сражались против большевиков[45].

После прибытия в лагерь нас выстроили на плацу, и английский офицер спросил, есть ли среди нас плотники и столяры. Руки подняли практически все, – полагаю, моим друзьям по несчастью просто хотелось вырваться из скуки лагерной жизни. Затем офицер спросил, имеются ли среди нас те, кто работал в булочных или пекарнях. И снова поднялся лес рук. Наученный горьким опытом, англичанин быстро отмел тех, кто не обладал необходимыми навыками, а я вместе с несколькими товарищами попал в маленькую команду пекарей.

Мы работали по трое, меняясь через сутки. Двое месили руками тесто, а еще один регулировал подачу воды. Моя практика в пекарне Глазера сейчас сослужила мне добрую службу. Я сказал напарнику, что если он будет добавлять немного больше воды на каждые два пакета муки, то охранники этого не заметят, зато мы сможем выпекать шесть дополнительных буханок и оставлять их себе. Иногда к нашему рациону добавляли рыбу, которую готовили на тех же печах, где выпекали хлеб.

Как-то промозглым зимним утром в январе 1946 года нас на грузовиках привезли в порт Антверпена и погрузили на борт парохода вместе с британскими солдатами, возвращавшимися домой на побывку. Как и следовало ожидать, для нас выделили самые неудобные помещения – какой-то трюм в носовой части судна. Единственным источником света там было якорное отверстие. Однако едва пароход покинул акваторию порта, как нас всех выгнали на палубу и оставили там. В Британию мы прибыли в полной темноте, продрогшие и промокшие до нитки. После небольшого перехода до ближайшей железнодорожной станции нас, к нашему огромному удивлению, погрузили в пульмановские вагоны, в которых имелись даже столы и кресла.

После долгой, но прекрасной поездки на поезде мы прибыли в лагерь возле Чепстоу. Там мы отлично выспались в прекрасных условиях, а утром нас собрали на перекличку. Затем сержант отвел небольшую группу раненых в медпункт для медицинского осмотра. Моя рана к тому времени зажила, так что я остался во дворе.

Двигаясь вместе с охранником вдоль нашей колонны, офицер на хорошем немецком сказал:

– Джентльмены, сегодня нам предстоит небольшая пробежка. Маршрут будет пролегать через город, дайте местным жителям шанс посмотреть, насколько жалко выглядят на самом деле «гансы».

Тут он внезапно увидел меня, остановился напротив, и наши глаза встретились.

– Так, так, так… Дружище, ты выглядишь слишком откормленным. – Он обернулся к сержанту и рассмеялся. – Куда лучше, чем многие из местных. Недавно я уже заметил еще двух таких здоровяков. Интересно, где они берут свою гребаную жратву?

Из Чепстоу нас перевели в Олдершот, где мы оставались еще несколько недель, прежде чем весь лагерь погрузили в какой-то полуразбитый пассажирский состав и повезли на север. Поезд постоянно останавливался, и от него отцепляли один-два вагона. В середине дня, когда по небу плыли огромные белоснежные летние облака, мы прибыли в Шотландию на станцию под названием Лонгнидри. Нас вывели на платформу. Старенький начальник вокзала, видимо, не ожидал нашего появления, потому что, увидев нас, в панике завопил: