Книга Усмешка тьмы - Рэмси Кемпбелл

– Вы смеялись над чем-то, – говорю я женщине, не поворачиваясь. – Могу я узнать, над чем?

– Когда?

– Незадолго перед тем, как я постучался к вам.

– Что бы вы там ни услышали – это была не я.

Волнение в люльке за ее спиной усилилось. Как проказы малыша могут так четко отражаться в стеклах, удерживающих постеры в рамках? В каждом явно виднелось какое-то бледное движение, мешающее разобрать, что на них, собственно, изображено. Что до малыша – он так сильно раскачал люльку, что она закрутилась, словно муха, подвешенная на паутине. На секунду мы встречаемся взглядами, и то ли свет так падает, то ли дело в мелькании подвесной стропы, но кажется, младенец улыбается мне. Капюшон упал на спину, неприятно напоминая кусок белесого жира. Пухлое, нездорово бледное лицо его дрожит от каждого нового движения, словно сейчас соскользнет с лысой головы. Я пытаюсь уцепиться хоть за какой-нибудь элемент нормальности – и заодно проявить беспокойство, спрашивая:

– Как думаете, это безопасно?

– У «этого» есть имя.

Она отворачивается, даже не договорив. Возможно, решила, что малыш действительно в опасности, потому что хлопнула дверью у меня перед носом. Я не заметил ее обувь – должно быть, что-то вроде сандалий без бретелек, уж слишком грузно она шлепает.

– Значит, он хотел поговорить? Вот почему он так крутится-вертится?

Она задает этот вопрос громче, чем следовало бы, и на долю секунды я представляю себе – почти готов в это поверить – что она говорит со мной.

Своей дверью я хлопаю даже сильнее, чем она. У меня нет времени на какие-то бессмысленные отвлечения. Наследие Табби Теккерея ждет меня.

37: Отрешенность

– Привет, Марк. Чем занимаешься?

– Посмотрел диск с Табби. Мама сказала, что ты не будешь против, если я буду с ним поаккуратнее.

– Правда? Может, не стоит так часто его ставить – затереть не боишься?

– Да ну. DVD-диски не затираются. Теперь Табби с нами всегда.

– Вообще-то, я имел в виду, что он тебе надоест. Устанешь же смотреть одно и то же.

– Я? Устану? Я полон энергии! Ты же хотел, чтобы я смотрел и говорил, что думаю.

– Ты и так это делаешь, так что…

– Я кое-что новое надумал.

– О, тогда, конечно, сгораю от нетерпения услышать.

– Он не похож на Лорела, Харди и всю их компашку. Все его фильмы – они как та старая пьеса, что мы ставили на прошлой неделе в школе.

– Не уверен, что вижу сходство.

– Ну, и там, и там есть что-то древнее. Сакральное, ну или как правильно сказать, ты меня понял. Вот поэтому его фильмы до сих пор такие смешные.

– Это все очень интересные выводы, Марк, но я надеюсь, что ты все-таки отвлечешься на что-нибудь не менее интересное, чем Табби.

– А на что еще?

– На прогулки, друзей. Я очень впечатлен тем, как быстро ты взрослеешь, но прошу тебя, не упускай то, на что у тебя может просто не быть времени, когда ты повзрослеешь.

– Я ведь искал Табби для тебя!

– Спасибо за заботу. И где же этот негодник пропадал?

– Ой! Прости, это прозвучало так, будто он был где-то неподалеку.

– Все нормально, Марк. Так где ты искал?

– А где обычно ищут всякие интересности? В Интернете, конечно.

– Должен предупредить тебя – там можно найти много такого, что правдой не было и никогда не будет. Всякие мистификации и подделки, созданные от нечего делать.

– Я покажу тебе, что я нашел, когда мы увидимся.

– Буду ждать. Мама рядом?

– Да, я тут! – подает голос Натали. – Уф, я уж думала, вы никогда не закончите обсуждать нашего общего знакомого. Как там твой отель?

– Полностью соответствует названию. Прямо-таки навязывает его.

– То есть все так гламурненько?

– Гламура тут столько, что трудно дышать.

– Надеюсь, ты там не задохнешься до нашего приезда.

– Проживу! А потом, надеюсь, мы все вместе заедем к моей родне.

– Хорошо, жди нас. Марк очень гордится собой, прямо-таки покоритель Интернета.

– Я им тоже очень горжусь. До завтра. Люблю вас всех.

– И мы тебя любим, – говорит Натали и оставляет меня одного в комнате, где все, похоже, готово либо расцвести, либо воспарить над бренной твердью. Двуспальная кровать – вся в завитках. Кресло снабжено ангельскими крылышками. Рама зеркала вся в украшениях из дутого стекла. Не знаю, как правильно назвать все это буйство дизайна – ар-деко или нуво, но мой калечный чемодан смотрится однозначно неуместно посреди этого безумного великолепия. Да и телевизор с приставкой для выхода в Интернет как-то тоже не особо сюда вписывается.

За окном манчестерские сады Пикадилли – все в сиянии гирлянд, обвивших еловые ветви. Рождественское веселье рождает в душе чувство крайней обособленности от всего того, что меня окружает. Прежде чем придумать себе планы на вечер, надо хотя бы почту проверить. Там меня дожидается письмо от Колина – и не только оно:

Здорово, талантище! Мы с Кирком прочитали твои первые главы и решили – да это же нереально крутое начало нереально крутой книги! Впрочем, меньшего мы от тебя и не ждали, старик. Я кое-что там подчистил – просто убрал некоторые схождения с темы. Фильм – искусство прошлого века, точно так же, как мемы в Интернете – искусство будущего. Так пиши только о фильмах, дружище, и чем больше – тем лучше! В общем, см. приложенный файл, жду одобрения. К.

Файл я открываю крайне неохотно. Покалеченные чемоданом пальцы малость дрожат – приходится размять их, чтобы слушались.

Воскрешая вампира, не надейтесь загнать его обратно в гроб. Усыпальница Табби Теккерея теперь пустует – и никакого пути назад нет. Что, никогда не слышали о Табби Теккерее? Приготовьтесь слушать, долго и внимательно. Его комедии вызывали споры, проникая туда, куда не рисковал соваться главный соперник Табби, сам Чарли Чаплин. В рамки жанра они попросту не укладывались – какие бы правила вы ни пытались навязать комедии, Табби Теккерей с хохотом нарушал их. Кто-то усматривал в его выходках пропаганду анархии – увольте, они были слишком анархичны для пропаганды. Возможно, к последним страницам этой книги мы чуть продвинемся в понимании того, как…

Не вся глава так же сильно переделана. Некоторые фразы в первом абзаце – просто вариации на тему моих последующих выкладок. Чувство какой-то небывалой отрешенности – будто искалечили не мой, а чей-то чужой труд – гасит гнев в зародыше. Во всяком случае, хоть что-то для печати уже есть – остается радоваться хотя бы этому. Можно взять рождественскую передышку и отвлечься от проблем.

Есть дюжина других писем – но от Вилли и от банка вестей нет. Я удаляю весь спам и проверяю тред. Двусмешник не ответил на мой призыв, и это, надо полагать, капитуляция. Я должен бы радоваться, но на душе – странное, нелогичное чувство: мой заклятый враг взял и попросту проигнорировал меня.