Книга Василий Темный - Борис Тумасов

– Но вот ты, Иван Дмитриевич, так не думаешь.

Усмехнулся рязанский князь:

– Отчего же, Рязанское княжество от Москвы немало обид натерпелось. Обиды нам княжество Московское чинило со времен Калиты. Вот Коломну отхватили, да и земли наши подрезали… Но то давно было. Сегодня одно всех нас должно тревожить, как бы не явилась на Русь Орда силой несметной и ярмо покруче Батыева на нас не одела. Это и страшит. А галичане и можаец не хотят уяснить того.

Ничего не сказал Василий, а рязанский князь продолжил:

– И с Тверью вам, князья московские, жить бы в любви, а вы все, кто выше сядет. А ведь есть потуги у вас добрые, сам помнишь, когда в полоне у Улу-Магомета оказался, кто те в подмогу поспешил? Не галичане, а князь тверской, Борис.

– Правда твоя, князь Иван Дмитриевич, но кто смирит нас, судьба ли, время.

– Бог вам судья и люд мирской. А Господь укажет место каждому из вас, и займите его достойно.

Замолчал рязанский князь, высказал, что давно копилось в его душе. Перевел очи с Василия, в оконце кареты поглядел.

Убегали деревца, чащи кустарников, поросший овраг, поле озимое желтеть начало и снова лес.

– Красота-то какая, князь Василий, ужли не оценим мы всего этого?..

Глава 16

Свежесрубленный частокол из бревен, одно к одному, изба сторожевая, да ратников десятка три, вот и весь городок, укрепление, поставленное на западном рубеже тверской земли.

Борис Александрович и воевода Холмский едва успели осмотреть это укрепление, как прискакал из Твери гонец от княгини Анастасии с письмом. Писала княгиня, что княжичи галичские и можайский князь Иван смуту затеяли. Встали перед Костромой и намерились вернуть великое московское княжение звенигородскому князю Юрию Дмитриевичу.

Ехали обратной дорогой великий князь тверской с Холмским стремя в стремя и все больше на рысях. Следом растянулась по одному полусотня гридней.

Известие княгини обеспокоило. Смута. О ней и разговор. Говорил Борис:

– Мне можаец о том знать давал, да не думал я, что они так скоро выступят.

– Не пора ли им за ум взяться, – перебил князя воевода. – Знают ведь, что звенигородский князь сам от великого княжения отрекся.

– Вчера отрекся, ноне возалкал.

– Не верится, что Юрий Дмитриевич на попятную ступил. Да и слух есть, болеть начал звенигородский князь после смерти Евлампии своей. Ты бы, князь Борис Александрович, вмешался в смуту, окрикнул бы княжат.

– Нет, Михайло Дмитриевич, не толкай меня на это, я князя Юрия чту, разум его. Коли он сядет на великое княжение московское, перечить не стану.

Холмский насупился:

– Твое право, ты великий князь тверской. Не ошибись только. И помни, после князя Юрия на стол московский либо Шемяка, либо Косой взгромоздятся. А надо ли то Твери?

– Господь нас рассудит.

– На Бога, князь Борис, надейся, да сам не плошай. Княжата галичские прыткие, для них обиды чинить что плюнуть.

– Добре, воевода. Еще поглядим, чем битва окончится, когда князь Василий с галичанами столкнется. Да и выступит ли из Звенигорода князь Юрий Дмитриевич? Он может и сам окрикнуть на детей своих. Они его немало обидели.

* * *

В Тверь въехал далеко за полночь. Сонными улицами, минуя избы посадские, остановил коня уже в Кремнике.

В княжьих палатах темень, все уже спали, и только в поварне горела свеча. Стряпуха ставила тесто на утренние пироги.

Передав повод гридню, Борис взошел на бревенчатую стену Кремника. Внизу блестели воды Тверицы. Луна разливала свет над спящей Тверью.

Тихо и спокойно. Даже бодрствующая стража, узнав князя, не подавала голос. Не верилось, что где-то там, под Костромой, ратники исполнились, чтобы сразиться друг с другом. Но кто недруги? Есть русский люд, они станут проливать свою кровь. Но еще не обнажились мечи и не пролилась кровь.

Мысль эта не давала покоя. Он, Борис, рад бы остановить побоище, но как, чью сторону занять? Вот воевода Холмский говорил, Василия поддержать. Но он – великий князь московский, а Москва недруг Твери с давних времен. Да он, Борис, больше клонится к Юрию Дмитриевичу.

Тверской князь медленно спускался со стены. Деревянные ступени от времени рассохлись, поскрипывали под ногами.

Когда к хоромам подошел, разглядел княгиню. Она стояла в тени. Шагнула к нему. Борис обнял ее, поцеловал в солоноватые губы.

– Слышала, как ты приехал, вот и вышла. Знала, что до утра не придешь, подумаешь, сплю.

– Мне, Настена, письмо твое покоя не дает. Тревожит оно меня.

– Попервах я тоже всполошилась, а потом сказала себе, к чему волнение, пусть грызутся московцы, Тверь-то в стороне. От той свары тверское княжество в выигрыше, все больше власти на Руси на себя возьмет.

– С одной стороны, твоя правда, Настенушка, Тверское княжество крепнуть будет, выше Москвы поднимется, но есть еще Русь, она от распрей слабеет. Вот мы с Холмским на литовском рубеже были, Литва и Речь Посполитая укрепились за счет наших земель, княжеств наших порубежных. Ко всему, ордынская сабля над нами зависла. Вот и гадай, как быть.

Княгиня положила ладонь на плечо Борису.

– Мечется душа твоя, князь сердечный. Какой мой ответ, дождемся утра, какие вести принесут нам гонпы из княжества Звенигородского. Одно и ведаю, что б ни случилось на русской земле, княжество Тверское превыше и Суздали, и Ростова, и Москвы…

В хоромах и переходе слуги зажгли свечи и плошки жировые. Они горели ярко, не чадили. Уже у самой опочивальни Борис велел отроку:

– Слугам скажи, Лука, чтоб светильники погасили.

Разделся впотьмах, долго сидел на краю постели, сон не брал. Все передумал, да так ничего и не пришло ясного на ум. Вздохнул:

– Вразуми, Господи!

* * *

Конь вынес князя Василия на косогор. Темно-вишневый плащ развевался на ветру, обнажал кольчатую рубаху. Из-под железного шишака выбились русые волосы. Скуластое лицо напряжено. Остановив коня, долго покачивал головой, разглядывал расположение неприятельских полков. Потом повернулся к остановившемуся позади рязанскому князю:

– Смотри, Иван Дмитриевич, сколько люда вывели на нас княжата галичские и можаец. Одолеют они нас числом.

– С таким настроем не след и в драку ввязываться, – ответил рязанец. – Пойдем, княже, на смутьянов, ударим, и победа будет за нами. Поди, не забыл, как мальцами драку начинали, кто первым начинал, того и верх.

– Так-то оно так, Иван Дмитриевич, но я пока не велю полкам нашим бой начинать. Выждем, оглядимся. Вечером на совете и решение примем.

Поехали к подходившим полкам. Они шли неспешно, рассыпавшимся строем. Василий направил коня к шатру. Остановился и, соскочив с седла, вошел. Следом, откинув полог, прошел и князь Иван Дмитриевич.