Книга Территория взрослости. Горизонты саморазвития во взрослом возрасте - Елена Сапогова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4) «будущее (возможное) Я» (каким, как кажется человеку, он может стать, исходя из усвоенных шаблонов поведения и принятого стиля жизни, – и это не обязательно положительный образ: например, выпускник вуза представляет себя «крутым профи», «человеком, добившимся успеха в жизни», «богатым», «женатым», «умным», «совершившим подвиг», но также и «авторитетом», «статусным меном» и пр.);
5) «идеализированное Я» (каким, как кажется человеку, принято видеть себя с позиций абстрактно-позитивных социально-культурных идеалов – этот «образ Я» может включать в себя компоненты и «настоящего», и «идеального», и «будущего Я», несущих на себе печать социальной оценки, социального эталона: «Я – образованный», «Я – общительный», «Я – порядочный» и т. д.);
6) целый ряд «изображаемых Я» (образов и масок, которые человек выставляет напоказ, чтобы скрыть за ними какие-то отрицательные или болезненные черты, слабости своего «реального Я», или использует в поисках собственной аутентичности) – в известном смысле это уровень игр с самим собой и с окружающими (сегодня я – «женщина-вамп», завтра – «тургеневская девушка», послезавтра – «бизнес-леди» и т. д.); так человек более отчетливо распознает свою аутентичность;
7) «фантастическое Я», «Я-метафора» (чем и кем человек мог бы стать, но никогда не станет в реальности).
В этом перечне особенный интерес представляют «фантастические», «выдуманные Я», черты которых обнаруживаются в квазибиографических историях. В них «образ Я» предстает таким, каким никогда не может быть в реальности. Вероятно, поэтому «Я-фантастические» предназначены в основном для «внутреннего пользования» и обладают свернутыми, понятными лишь самому субъекту признаками, смыслами и символикой. Их содержание при необходимости может быть выявлено только проективно или в практике психологического консультирования, когда человек сам рассказывает об этом.
Выдуманные «Я» присутствуют во внутреннем плане сознания не изолированно, а в некотором контексте, который мы назвали «легендами (сказками, мифами, историями) о себе» – элементами индивидуальной мифологии человека.
«Легенды о себе» мы неоднократно отмечали у вполне здоровых, профессионально реализованных взрослых людей, у которых, однако, имелись глубоко скрытые личностные проблемы, концентрируемые вокруг частичного непринятия собственного «Я» или некоторых эпизодов собственной жизни. С помощью «легенд о себе» личность как бы добавляла себе значимости или необходимых смыслов в тех сферах жизнедеятельности, которые по той или иной причине считала важными, выдвигала версию самооправдания для тех жизненных эпизодов, которых стыдилась или считала недостаточно весомыми, вносила необходимую эмоциональность в собственный монотонный обиход и т. д. Кроме того, придуманные жизни становились эмоциональной основой своеобразной самотерапии, интуитивно используемой взрослыми людьми.
Приведем несколько примеров «легенд о себе».
* * *
Вы знаете, ну мне так легче, что ли… Я всегда много читала, поэтому мне очень легко представлять себя на месте героев. Я даже когда просто читаю, как будто бы кино смотрю… Так все… оживает, двигается, само живет во мне, и даже потом, когда книга кончается, я легко могу продолжать смотреть свое кино. И почему-то некоторые книги запали в душу. Я даже и объяснить не могу, почему именно эти, а не другие… Может быть, они вообще не шедевры, я имею в виду, не лучшие книги из всего, что я читала. Вы удивитесь, но некоторые из них про Сибирь, про коллективизацию, про купеческий или мещанский быт, про революцию, знаете, что-то типа Горького, Шолохова или Иванова… Какие-нибудь «Дело Артамоновых», «Тихий Дон» или там «Тени исчезают в полдень»…
И вот когда я не могу уснуть или просто в дороге, в поезде, я просто включаю свое кино. И я даже знаю, на каком месте я-таки засну. Вот я много лет «ставлю» сама себе фильм – некоторые сцены «снимаю» по сто раз, детали добавляю, сюжет переписываю, как душа захочет, – за много лет поизменяла много! И это все про то, например, как я в наймичках у богатого купца, где-то то ли в Сибири, то ли на Кубани… Ну вот, даже не могу точно объяснить… Вижу господскую усадьбу, строения, дерево, под которым беседка. Понимаете, это даже и не важно… Важна атмосфера, какие-то детали быта, дух времени… Знаете, если верно, что люди живут несколькими жизнями, то я, наверное, предыдущую жизнь прожила там, в конце XIX века. И вот я из бедной семьи, не красавица, не Настасья Филипповна какая-нибудь, а вот такая, как я сейчас… И вот отец отдал в услужение. Хозяин – купец, не злой, вдовый, много работает, богатый, но не жадный, широкой души, со своеобразным благородством, подвижник, за Отечество радетель. Такой типичный купеческий персонаж – с бородой, в картузе, в жилетке… У него взрослый сын. И вот сын-то, Федор, за мной ухаживает, причем серьезно, и любит страстно. А я будто бы люблю другого, бедняка…
Ну вот, пытаюсь вам рассказать, и как-то все глупо получается, именно что на плохую книгу похожее, а у меня все интересно, романтично выходит… И вот там у меня все намешано – и сельские посиделки, и танцы, ну вот знаете, как мужики раньше плясали, страстно, по-дикому, и в церкви молебен, и белье я полощу с мостков, и на ярмарке на карусели катаюсь, и хлеб пеку в русской печи. И вот еще хозяин коней разводит и продает на племя. Ну, собственно, сама все режиссирую, как будто эпопею пишу, могу вам рассказать отдельные «главы» или «эпизоды», но когда рассказываешь, так связно не выходит… И самое главное в этом – атмосфера… воссоздать дух другой…
* * *
Я редко чувствую себя одинокой или обделенной в жизни, потому что в своих фантазиях могу представлять себе любую жизнь, как бы примерять ее на себя. Сколько себя помню, я всегда себя кем-то воображала, и у меня в голове много всяких придуманных историй, в основном по книгам и фильмам, но и самостоятельно придуманных тоже много. Самое частое, что я себе представляю, – это такая смесь из «Парижских тайн», «Манон Леско», «Трех мушкетеров», «Анжелики». Да мне это и проще всего представлять, я с детства увлекалась историей, особенно медиевистикой.
И вот я представляю себе, как я живу в большой семье в старинном замке, как занимаюсь сельским трудом, лью свечи, развлекаюсь соколиной охотой, тку и вышиваю, устраиваю бал, а еще аптекарское и парикмахерское дело осваиваю, да еще всякие куртуазные штучки… Знаете, я, конечно, потом, после книг уже, взрослой, во Франции и в Германии была в этих старинных замках, поэтому представляю себе и интерьеры, и утварь, и одежду того времени, например, знаю, как одежду кроили и шили, знаю, по каким рецептам готовили, как музыку играли, в какие карточные игры резались, как ставили представления в домашних театрах, как ригодон танцевали… И сцены получаются очень жизненные, как внутренний театр, – я просто живу в этот момент в том времени…
* * *
Я не смогу это толком объяснить… Это как будто входишь внутрь картины или внутрь текста книги, и там все сразу оживает, как будто тебя и ждет, – дождь идет, половицы скрипят, я физически ощущаю хруст ломаемого багета, запах кофе, слышу шум экипажей за окном, вижу решетки французских балкончиков, пыльные портьеры в моей мансарде… У всей этой жизни запах нездешний, но мне он почему-то очень родной, как будто бы я оттуда, из того времени и места… И я там свой, как будто это мне родное.
