Книга Мефодий Буслаев. Самый лучший враг - Дмитрий Емец

Арей смотрел на эти точки и, шевеля губами, считал. К нему подошел Олаф, а за Олафом и остальные. Уставший мул щипал траву.

— Куда ты смотришь? — спросил варяг.

— Их девять, — сказал барон мрака. — Мы опережаем их примерно на пятнадцать часов. Телепортироваться они не могут, но движутся быстрее нас. С нами женщины, и еще мы ведем мула.

Магемма перестала мурлыкать песенку.

— Охотники за глазами? — спросила она.

Арей кивнул:

— Думаю, да.

— Прекрасно! Итак, нас шестеро против девяти стражей мрака, — сказала Магемма.

— Нет! — сказала Пелька. — Нас восемь! Еще я и Грустный!

— Грустный — это кто? — заинтересовался Олаф.

— Грустный — это он! — Пелька с гордостью показала на спину мула.

— Ну да! Мулу и правда не с чего веселиться. Все думает, когда же его съедят, — признал варяг.

— Я показываю не на мула, а на дракона! — обиделась Пелька.

— Что ж! Пусть восемь против девяти… Шансы просто зашкаливающие, — сказал Арей.

Глава пятнадцатая

РЮРИК, СЫН ХАВРОНА

Не надо бояться повторить чьи-то мысли, если они необходимы тебе как ступенька к твоим мыслям и твоим идеям. Это все сущие мелочи. Если долго стрелять по мишени — рано или поздно попадешь в чье-нибудь пулевое отверстие.

Йозоф Эметс

Мефодий протянул к звонку палец, но в последний момент отдернул его.

— Уф! Ну могу! — сказал он.

— Давай! — сказала Дафна. — Это твои родители! Не можешь же ты все время от них прятаться?

— Я не прячусь… Просто меня недавно убили и у меня по этому поводу комплексы!.. Ну ладно! Посмотри на меня в последний раз! Нимба не видно? Крылья не торчат?

Дафна придирчиво оглядела его.

— Сойдет, — сказала она. — Хотя погоди! У тебя пуговицы через одну застегнуты!.. Зозо решит, что я за тобой не слежу! Она же не знает, что ты просто хроническая свинка!

Мефодий послушно позволил привести себя в порядок.

— Точно не видно, что я златокрылый? — уточнил он.

Дафна, не отвечая, нажала на кнопку звонка. Мефодий стоял и слушал. По легким, быстрым шагам он узнал мать. Папа Игорь обычно передвигался семенящими перебежками, и тапки шаркали задниками по полу.

Зозо открыла. Охнула и, уколовшись о букет роз, который Мефодий держал перед собой, бросилась сыну на шею.

— Ах! Ах! Ах! Что же ты не позвонил! Я бы что-нибудь приготовила!..

— Да ничего! — отмахнулся Меф.

— Это тебе ничего! А вот Дашенька же могла подумать! — сказала Зозо, с укором посмотрев на Дафну.

Та развела руками, соглашаясь быть по всем виноватой. По свойственной стражам света сострадательности она хорошо понимала Зозо. Еще бы! Растишь мальчика, растишь, вкладываешь в него деньги, котлеты и чистые носки, а потом появляется особа, которая его у тебя забирает и к тому же забывает вовремя за него подумать! И это при том, что Дафну Зозо любила, считая ее самым приемлемым вариантом девушки, которая будет делать ее сына несчастным.

Обнимая Дафну, Зозо случайно обняла и морду высунувшегося из рюкзачка Депресняка. Не успел всегда желавший гладиться котик потереться о ее ладонь, как глаза у Зозо защипало и она, всхлипывая, унеслась на кухню оплакивать салатики.

— Поздоровайся! У нас в гостях Эдя! — издали крикнула она, промокая рукавом слезы.

Однако прежде чем Мефодий увиделся с дядей, к нему вышел папа Игорь.

— Как дела? — спросил он у сына.

— Нормально, — с осторожностью отозвался Мефодий.

— В каком смысле «нормально»?

— А в каком тебе хочется, чтобы у меня все было ненормально?

Папа Игорь нахмурился. В нем извечно боролись две силы. Первая хотела гордиться сыном, а другая желала постоянно подправлять его и критиковать.

— У тебя что-то случилось? — спросил он.

— Да в порядке у меня все!

— Точно в порядке? Ты уверен?

— Перестань! — вспылил Меф.

— А почему ты мне грубишь, если в порядке? Неужели тебе не на что пожаловаться? Ты работаешь? Где? Денег хватает?

Дафна выдвинулась вперед, защищая Мефа от папы. Папа Игорь как истинный ценитель красоты сразу отвлекся на более достойный созерцания предмет и дал сыну возможность проскочить в комнату.

В комнате Мефодий сразу столкнулся с Эдей Хавроном. Философ свободного духа, раздобревший и обросший хемингуэевской бородой, стоял у окна и, поглаживая себя по животику, разглядывал похожий на зубную коронку комплекс «Башня», который отсюда, с верхнего этажа, был виден просто отлично.

— Какое уродство! — сказал он племяннику так запросто, будто в последний раз они виделись минуты три назад… — С какого дуба нужно рухнуть, чтобы называть дом «Вавилонская башня»? Неудивительно, что строителям мерещатся всякие ужасы!

— Какие ужасы? — спросил Мефодий.

— У меня приятель там крановщиком. Говорит, неделю не могут найти бригаду, которая согласилась бы спуститься на подземную парковку. На верхние этажи — пожалуйста! А на парковку даже за двойную плату никто не идет, хотя там ни сквозняков, ни шквального ветра!

— Почему?

— А кто его знает? Не могут, и все. Я тут звено чисто передаточное! Услышал новость — донес!

Эдя повернулся, и долетевший с его плеча новый, кряхтящий звук отвлек Мефодия от расспросов. На плече у Хаврона, свисая вниз головой, болтался его сын Рюрик. Папа Игорь и прилетевшая из кухни Зозо приседали, чтобы посмотреть на ребенка снизу.

— Ужасно похож на маленького Мефочку! Такой же тощенький, но с жирненькой шейкой! В складочки на его шейке всегда стекало молочко! — щебетала Зозо.

— Нормальный малыш! Оставить можно! — соглашался профессиональный отец папа Игорь.

Из кухни с бутылочкой подогретого питания примчалась жена Эди. На лице у Ани было выражение деловитого материнства.

— Ты держишь ребенка головой вниз! — строго сказала она мужу.

— А как еще? В другом положении он протекает! — стал оправдываться Эдя.

Аня отобрала у мужа младенца.

— Эго твой, между прочим, сын! — сказала она с укором.

— Я сего факта не оспариваю! — самодовольно возразил Эдя. — Но все же определенный материнский брак имеется. Следующий пусть будет непротекающий! А то у этого из каждого выпитого стакана молока пол- стакана выливается обратно!

— И ты назовешь его Ферапонтом? Ну следующего который? — ехидно спросил Буслаев.

Философ свободного духа благородно приосанился.