Книга Герой не нашего времени. Эпизод 2 - Дмитрий Полковников

Жаль, нет у Царёва под рукой специальных зарядов, имитирующих звук орудийных выстрелов, что давно жили на вооружении РККА. О звуковой маскировке знали, но приобретением особо не заморачивались. На «зимней войне» финны не могли похвастаться огневой мощью, и, когда открывала огонь их батарея, её рано или поздно задавливали.

Немцам требовалась авиация, и спустя тридцать минут её вызвали. В вермахте, как и везде, ничего не делается мгновенно, а всё идёт по инстанциям.

Лёгкий «Шторьх» начал кружить над лесом, высматривая в дыму позиции русских батарей. Попытка снизиться успеха не принесла, он внезапно задымил и понёсся обратно на свой берег[193].

Бинокли вновь начали обшаривать русские позиции, наблюдатель не может быть один. Ну невозможно, просто фантастика, так стрелять, умудряясь одновременно держать под огнём множество целей. Надо их ослепить или уничтожить.

Результат не заставил себя ждать. Кто-то из большевиков неуклюже повернул бинокль, блеснув зайчиком оптики, и сразу вызвал на себя огонь пушек и миномётов.

Засветившийся бумажный «перископ» с кусочками зеркала «погиб» после первого разрыва. Смело не осколком, ударной волной. Заодно залп немецкой батареи немного подпортил ландшафтный дизайн железнодорожной насыпи, по которой скоро поползут части дивизии Моделя. Несколько воронок – мелочь, но душе приятно за минуты, которые придётся потратить на выравнивание пути.

Бег солнца по небу лишь начался. Но Ненашев знал, что немцы рано или поздно поймут, как их дурачат. А пока пользовался моментом, заранее выставив против оптической разведки врага «корректировочные» посты. Такие приёмы включает даже курс радиоэлектронной борьбы в военно-морском училище. Даже горящая на виду спичка в нужный момент является оружием против врага.

Полковник помнил: противник специально подчёркивал, что при нападении наблюдательные пункты большевиков надо уничтожать незамедлительно.

Целиком танковой дивизии Панов не ждал. В задницу тех, вечно непобедимых немцев. До десяти утра отряды пионеров из команды обладателя монокля наводили переправы через Буг в районе Коденя. Даже если бы остался целым сгоревший мост, он требовался немцам лишь для первого броска, чтобы захватить плацдарм. По нему танки не переправить – развалится.

А дальше? «Генерал Мороз» ещё даже не задумывался воевать. Зато «полковник Грязь» и «капитан Пыль» сейчас резвятся, потихоньку подгаживая моторам, гусеницам и колёсам 3-й танковой дивизии.

Нет плохой погоды. Лето жаркое, но не настолько сухое, чтобы иссушить всё. А там, где всё-таки иссушило, требовалось уметь ездить не в одиночку, а целой колонной по песку. Немцам пришлось тягачами тащить до шоссе и железной дороги буксующие грузовики, иначе они рисковали остаться без пехоты и боеприпасов. Разбитая гусеницами колея не доставляла радости и танкам, лязгая траками, они постоянно садились на брюхо.

Спасибо, партия, за то, что за весной приходит лето. Но лгут немцы о вредной погоде, почему-то действующей в две стороны. А ещё офицер, находящийся в здравом уме и твёрдой памяти, обязательно поинтересуется климатом места, где ему придётся жить и воевать.

А теперь субъективные ягодки. В результате заранее спланированного (наверное, самим королём Фридрихом Барбароссой) грамотного обходного манёвра две колонны техники Моделя свернули в давно обозначенное на карте болото, а Красная армия добавила им ещё чуть драматизма.

Так лихо 22 июня для Моделя начинался блицкриг. Так начал воевать на востоке «главный пожарный Гитлера и гений обороны». Попутно – гений-апологет тактики «выжженной земли», за что ему, застрелившемуся, пусть вечно икается, пока он крутится в гробу пропеллером.

К исходу дня обладатель монокля прошёл восемнадцать километров, причём половину из них – вытянувшись в две нитки по шоссе и железнодорожной насыпи, следуя чуть ли не параллельно советско-германской границе[194].

Пехота его в этот раз подвела. Наступление 31-й дивизии приостановилось, наткнувшись на позиции укреплённого района с засевшей пехотой и полевой артиллерией. Со стороны леса били русские гаубицы, старавшиеся успеть везде, посылая снаряд за снарядом на их батареи и понтонные парки.

За оборонявшимися русскими на железнодорожной насыпи полыхали костры вместо мостов. Ещё несколько характерно зловещих дымов поднимались дальше, вероятнее всего на шоссе.

На этом берегу требовалось вспомнить устав и атаковать по всем правилам. Разведать цели. Подтянуть к пехоте тяжёлое оружие, расстрелять огневые точки прямой наводкой из артиллерии.

Их ждали, определённо ждали, но почему-то не действовали всеми силами, а, очень похоже, заманивали, как Наполеона в 1812 году.

Паранойя у врага – тоже оружие. Удар наносило прошлое. Немцы очень не хотели повторять ошибку великого француза, не сумевшего разгромить, уничтожить или деморализовать русскую армию в приграничном сражении.

Первые два часа боя бывший полковник ожидаемо выигрывал по очкам.

Тем временем к взорванному русскими железнодорожному мосту через Буг, медленно набирая скорость, приближался горящий железнодорожный состав, собранный из разнокалиберных цистерн с нефтепродуктами. Пригодилась и двойная колея.

Расстреливаемая из орудий прямой наводки сцепка из двух паровозов в облаках пара всё-таки дотолкала груз до провала. Увлекаемые друг другом цистерны с заранее открытыми люками падали в реку, бились друг о друга, выплёскивая мазут, керосин, масло и бензин.

Горящее пятно у моста, увеличиваясь, сползало в сторону почти готового понтонного моста[195]. Течение у Буга сильное, стремительное, на быстринах и крепкого мужика опрокинет с ног.

Пусть пионеры вермахта переправу и не отстояли, зато не пустили огонь дальше, заставляя выгореть нефтепродукты именно здесь, сокрушаясь об утрате одного очень ценного для блицкрига понтонного парка.

Едва перестала бушевать метель из осколков металла и бетона, Ненашев вновь полез в «скворечник». Дореволюционный русский железобетон выдержал обстрел, но поверхность форта местами больше походила на лунный пейзаж.

Из развороченной земли поднимался сизый дымок с неприятным запахом сгоревшего тротила. Судя по осколкам и размеру воронок, их обработали из 15-см пушек.

Неплохо! Чем больше калибр, тем больше уважения.

– Товарищ майор, смотрите!

Самолёты шли на батареи полка Царёва.

Долго соображали. Вернее, вызывали пикировщики, ругаясь с люфтваффе. Час-полтора отставной полковник отводил на каждую просьбу вермахта поддержать его авиацией, собрав однажды сухую статистику.