Книга Кибершторм - Мэтью Мэзер

Полиция на перекрестках не давала толпе останавливаться. У Американского музея естественной истории, который сам находился на Аллее, я заметил, что у одной из стен стоят строительные леса. Я решил узнать, что находится за оградой, и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, нырнул вправо и побрел вдоль ограды.

Леса были обтянуты плотной синей тканью, и я скрылся из виду. Я полез наверх с одного уровня на другой, а затем выбрался на крышу и подполз к краю.

Я выглянул на Аллею.

Там стоял огромный город из палаток защитного цвета, каких-то структур из алюминия и гор оборудования. Слева он тянулся до самого Капитолия, а справа окружал Монумент Вашингтона и уходил вдаль, поглощая пруд и Мемориал Линкольна. Повсюду сновали военные грузовики.

Наверное, идет мобилизация.

Но что-то было не так.

Грузовики не американские… Я попытался выяснить, что именно я вижу. Из центра городка вылетел непривычного вида вертолет, подняв с земли какое-то оборудование. Я посмотрел на солдат, стоящих ближе всего ко мне за ограждением – всего в сотне футов.

Это не наша форма. Я знаю, как выглядят наши парни.

Это китайцы.

Я уставился на них, не веря своим глазам; по телу побежали мурашки. Затем потер глаза, сделал глубокий вдох и посмотрел снова. Насколько я мог видеть, городок населяли исключительно азиаты. Одни одеты в хаки, другие – в серую форму или камуфляж, но у каждого красный нагрудной знак и ярко-красная звезда на фуражке.

В самом центре Вашингтона находилась база китайской армии.

Неопознанные цели в американском воздушном пространстве, бегство президента из Вашингтона, блокада Нью-Йорка, поток лжи и дезинформации – внезапно мне все стало ясно.

В нашу страну вторгся враг.

Я вытащил из кармана телефон и быстро сделал несколько снимков.

Идти в Капитолий нет смысла. Там нам никто не поможет. Если меня арестуют, я никогда не вернусь к Лорен.

Что я наделал? Нужно убираться отсюда.

Выброс адреналина помог мне спуститься с лесов. Я осторожно вышел на улицу и слился с потоком беженцев, пытаясь не привлекать к себе внимания. Никто меня, похоже, не замечал, поэтому я остановился и снова посмотрел на ограду, окружавшую Национальную аллею. Недалеко от меня стоял полицейский – и я не смог удержаться.

– Там военные? – Я указал на заграждение. Он посмотрел на меня и кивнул. – Китайские военные?

– Да, – он обреченно кивнул. – И уходить не собираются.

Я почувствовал себя так, словно меня ударили под дых, и недоверчиво уставился на полицейского. Позади него, за стеной дождя возвышался Монумент Вашингтона.

– Приятель, тебе просто нужно к этому привыкнуть, – добавил он. – А теперь давай, двигай.

Я смотрел на него, качая головой. Хотелось закричать. Что делают все эти люди? Они шли молча, опустив головы. Побежденные, сломленные.

Неужели Америка уже сдалась?

Я пошел – а потом побежал – в обратном направлении.

Как это могло произойти?

Нужно вернуться к Лорен и Люку, все остальное неважно. Ошеломленный, я побрел под дождем обратно, оставив Вашингтон позади.

Однако вместо того, чтобы выйти на шоссе I-66, я, по-прежнему пребывая в ступоре, перешел реку по мосту чуть к югу от него и оказался у входа на Арлингтонское кладбище.

Я стоял на краю огромной зеленой овальной лужайки, у начала дорожки. По лужайке, сердито крякая, бродили стайки канадских казарок. По краям широкой улицы росли высокие, аккуратно подстриженные кусты с крошечными красными ягодами.

Интересно, они съедобны? Скорее всего, от них меня стошнит.

За кустами тянулись в небо голые ветви деревьев, словно обнаженные кровеносные сосуды. Я прошел мимо памятника 101-й воздушно-десантной дивизии, над которым летел бронзовый орел. И подумал – где все они теперь? На холме в центре кладбища стояло бежевое здание, и над ним все еще возвышался наш флаг – приспущенный.

Нужно идти, нужно убираться отсюда подальше.

Добравшись до границы кладбища, я встал у круглого серого фонтана. Он не работал, и никого рядом не было. Передо мной находились четыре сводчатых входа, и я выбрал ближайший, слева от меня.

Войдя в арку, я поднялся по лестнице к зданию со стеклянными стенами. За ними на внутренней стене висели рисунки и картины, дань уважения «Величайшему поколению», как гласил плакат. Люди вроде моего деда, те, кто сражался на берегах Нормандии, смотрели на меня, пока я шел вверх по ступенькам.

Наверху, на все еще безупречно подстриженной лужайке, меня встретили ряды белых мраморных надгробий. У каждого стоял свежий венок с красной лентой. Безупречно ухоженные надгробия тянулись вверх по холму, среди дубов и эвкалиптов.

Герои страны, наблюдающие за позором.

Я бродил среди могильных плит, читал имена.

Затем поднялся на холм, прошел мимо могил братьев Кеннеди и остановился, чтобы осмотреться. За жуткой стеной дождя вдаль протянулся Потомак, а позади нависал Вашингтон, из сердца которого торчал кол Монумента.

Я покачал головой и пошел обратно.

Что мне делать?

Внезапно я понял, что умираю от жажды. На улицах рядом с кладбищем вода сбегала в канализационные стоки, и я встал на колени, пытаясь наполнить одну из бутылок. Кто-то прошел мимо по тротуару, стараясь держаться от меня подальше.

Как же я выгляжу, лежа на мостовой, словно зверь, в рваной, грязной одежде, с бритой головой? Я хотел закричать на этого человека, выплеснуть накопившийся гнев.

Почему он идет так медленно? Куда он направляется?

Неужели он не видит, что мир рухнул?

Пока я шел обратно к шоссе, действие адреналина закончилось, и навалилась мысль о том, какой огромный путь меня ждет. Я устал и промок до нитки. Обратно мне ни за что не дойти. Холод и усталость грызли кости и мышцы, злость отступала. Хромая, я двинулся обратно.

Пройти весь путь пешком я просто не в состоянии – не переживу.

Выйдя к шоссе, я решил остановить какую-нибудь машину. Придется рискнуть. Опустив голову, я хромал по шоссе, выставив кулак с поднятым большим пальцем. На меня накатила страшная дрожь.

Нужно как можно быстрее где-нибудь спрятаться.

Погруженный в свои мысли, я и не заметил, когда передо мной остановился пикап.

Из окна высунул голову мужчина.

– Подбросить?

Кивая, я со всех сил побежал к окну.

– Куда? – спросил один из молодых людей, сидевших впереди. Их было трое, они слушали музыку «кантри» по радио. Нормальные деревенские ребята. Я невольно отпрянул.