Книга Неизвестные лики войны. Между жизнью и смертью - Олег Казаринов

Впрочем, добровольное желание женщины оказаться в аду войны всегда вызывало вполне обоснованное недоумение.

Но уже в XV веке люди чувствовали, что что-то здесь не так. Недаром судьи Орлеанской девы с такой дотошностью пытались выяснить у неё во время допросов: зачем она переодевается в мужскую одежду, как часто она это делает, что она при этом чувствует и т. д.

Впрочем, это не так уж и важно.

Например, красавец князь Юсупов, участник покушения на Григория Распутина, был всем известным трансвеститом, носил под сюртуком дамские корсеты. А в 1920-е годы, уже будучи в эмиграции, открыл в Париже свой Дом моделей (ИРФЕ) и прославился тем, что ввёл в моду шёлковые полупрозрачные платья с цветочным рисунком и создал три типа духов — для блондинок, брюнеток и рыжих.

Но ведь не пристрастие князя к дамским предметам туалета являлось причиной его патриотизма и решительности. А они уж тем более не были им помехой. Наоборот, все отмечали храбрость и мужество Юсупова.

В одной из газетных публикаций говорилось:

«Дурова родилась в городе Сарапуле, в котором, как ныне выяснили учёные, грунтовые воды насыщены минеральными и органическими веществами, вызывающими у женщин развитие вторичных мужских признаков.

Сарапул вообще прославился превращением женщин в мужчин. Вспомним героя Первой мировой войны Антонину Пальшину».

Здесь учёные ошибаются. Антонина Тихоновна Пальшина не превратилась в мужчину, и ей совсем не надо было искать мужского общества, чтобы ощутить свою принадлежность к другому полу. Всю жизнь она оставалась здоровой женщиной, имела детей и до самой пенсии работала медсестрой. Может быть, от этого её поступок кажется ещё более невероятным, более героическим.

Расскажу о её судьбе.

В начале Первой мировой войны Тоня решила бесповоротно: «Моё место — на фронте!» Она обрезала косы, добыла солдатскую форму и под именем Антона Пальшина стала казаком 2-го кавалерийского Кубанского полка, лихо ходила в атаки, бесстрашно рубилась в схватках с врагом.

«Самое трудное, — писала Тоня подруге, — привыкнуть говорить о себе в мужском роде: „пошёл“, „увидел“, „сказал“»… Первый месяц всё время боялась оговориться, поэтому разговаривала мало, а всё больше песни пела…

Пела она хорошо и песен знала много, недаром её сразу же сделали в сотне запевалой. Вскоре Антошка (так все звали молодого казака) получила первую боевую рану и оказалась в госпитале.

Там открывается Тонина правда. Следует приказ — отправляться в тыл. Тогда Антошка бежит из госпиталя на другой участок фронта, но в районе боевых действий её задерживает патруль: переодетая девица без документов? Ясно — шпионка!

В тюрьме, а потом в долгом пути по этапу Тоня оказалась среди «политических».

…От тюрьмы до вокзала по шумным бакинским улицам арестантов вели в ножных кандалах. Конвой объявлял зевакам: «Шпиёны! Враги царя и отечества!»

Из бакинской тюрьмы — в московскую Бутырку, а потом пересыльная тюрьма в Перми. Оттуда до Сарапула гнали по этапу.

В родном городе земляки опознали Пальшину. Как же, героиня войны! Лихой казак! Её выпустили на свободу. Солдат Антошка стал городской знаменитостью. Газета «Прикамская жизнь» от 7 февраля 1915 года писала:

«6 февраля в Сарапул доставлен бравый солдат в шинели, сапогах, фуражке, с бритой головой, на вид юный, отважный доброволец. Между тем это девушка. Ещё так недавно Пальшина была в Сарапуле обыкновенной швеёй, работала на магазин Ушеренко. Потом девушка оказалась в Баку, где её и застала война…»

Из «лучших домов» города посыпались приглашения «погостить». Обыватели глазели на Антошку, как на диковинку, требовали, чтобы она рассказывала о войне. А у девушки не было ни копейки денег даже на пропитание. Дошло до того, что в газете появилось чьё-то сообщение с просьбой помочь Антонине Пальшиной, у которой «ничего нет, кроме солдатской одежды».

Тоня поступает на курсы медицинских сестёр. Хирург Одинцов, приметив у девушки способности к наукам, упорство и работоспособность, за два месяца (вместо пяти положенных) подготавливает её к сдаче экзаменов на звание хирургической медсестры.

В мае 1915 года пять лучших выпускниц курсов — среди них и Тоня, — провожаемые музыкой и песнями, отбыли в действующую армию.

На Австрийском (Юго-Западном) фронте Тоня недолго задержалась в тыловом госпитале. Снова переодевшись в солдатскую форму, она оказывается на передовой и становится рядовым второго взвода 6-й роты 2-го батальона 75-го полка 19-й пехотной дивизии 2-го армейского корпуса.

В сентябре 1915 года солдат Антон Пальшин за доставку «языка» получает свою первую боевую награду — Георгиевский крест IV степени. Затем были ещё награды — за вынос раненых, за храбрость в бою (когда она заменила выбывшего командира и повела полуроту за собой). Ранение в бедро. Госпиталь. Здесь Георгиевский крест III степени ей вручил сам генерал А. Брусилов. Все уже знали, кто таков Антошка на самом деле. Брусилов сказал: «Храбрецы нам всегда нужны. Если пожелаешь — служи, как служил!»

Пальшина вернулась на фронт. Вне госпиталя никто не знал о её тайне. Впоследствии Антонина Тихоновна рассказывала, как фотограф, снимающий её на карточку, был уверен, что перед ним мужчина, и всё расспрашивал насчёт «сердечных побед среди женского полу».

Я видел эту фотографию. На ней Пальшина действительно выглядит молодцеватым обаятельным юношей, чем-то отдалённо напоминающим царевича Алексея. Стройный солдатик с Георгиевскими наградами на гимнастёрке, удалой вид, дерзкий взгляд.

Пальшина продолжала участвовать в ожесточённых боях.

В январе 1916 года Кавказская армия, предшествуемая неутомимой 4-й Кавказской стрелковой дивизией генерала Н.М. Воробьёва, взяла турецкую крепость Гасанкалу. «Турки оказывали упорное сопротивление, — пишет генерал Масловский. — Полузамёрзшие, с чёрными отмороженными ногами, они тем не менее принимали наш удар в штыки и выпускали последнюю пулю, когда наши части врывались в окопы». Турки в плен не сдавались. Во время штурма Пальшина проявила завидную отвагу. Но под ней убили коня, и её вновь отправляют в госпиталь с контузией.

После очередного ранения в феврале 1917 года Пальшину перевели медсестрой на плавучий госпиталь, курсирующий между Одессой и Батуми.

Там она получила письмо из Сычёвки Смоленской губернии от товарищей по фронту, перешедших на сторону большевиков после Октябрьской революции: «Вспоминаем тебя, Антошка, твои песни. (…) Приезжай, вместе служить будем!»

В феврале 1918 года А. Пальшина приехала в Сычёвку, где поступила на работу в исполком. Потом её перевели в ЧК, а начальник ЧК Григорий Фролов стал её мужем. У них родился сын.

Но и после этого Антонина продолжала принимать участие в боевых действиях на юге России. А когда утихли бои на Кубани и Фролова направили в штаб С. Будённого, в Первую Конную армию, она оказалась в Новороссийске, где снова работала в ЧК.