Книга Хроники ведьм. Песнь колдуньи - Мирей Кальмель

За занавеской послышался шум. Прижав руку к сердцу, появился кади.

— Принц…

Джем отбросил простыни. В следующее мгновение он уже выходил в коридор, его пальцы зудели, соприкасаясь с рукоятью кривой сабли, висевшей у пояса. На случай, если Аллах сегодня не удостоит их своим взглядом и бежать не удастся, он оставил под матрасом свой кинжал — подарок матери на десятый день рождения. Ему было тяжело с ним расстаться, но он все же решил проявить осторожность. «Ни шагу вперед, пока не обеспечил себе надежный тыл», — не уставал наставлять его отец. Он прошел хорошую школу.

— Там!

Филибер де Монтуазон пальцем в перчатке указал на тени, чуть более темные, чем тень от донжона. Слово он выдохнул так тихо, что стоявший рядом с ним Ги де Бланщфор едва его расслышал. Оба увидели, как беглецы остановились, судя по всему, пытаясь сориентироваться в темноте. Если бы не предательство Мунии, побег, возможно, и удался бы. Скрытый за тучами серпик луны почти не давал света, поэтому различить движущуюся фигуру можно было с большим трудом.

— Подождем, — решил Ги де Бланшфор, которому тоже надоел весь этот мерзкий маскарад.

Поймать Джема с поличным — идеальный предлог для исполнения планов приора. Он поднес большой и указательный пальцы к губам. Плотный воздух разорвала трель, похожая на птичью, за ней еще одна, и еще. На первый взгляд звук безобидный, но предварительно было условлено, что это — сигнал готовности к бою.

Насух положил руку на плечо Джема. Остальные тоже что-то почувствовали: беглецы остановились перед углом здания. За ним, под деревьями, недалеко от северных ворот, которые Хушанг обязался открыть, их ждали кони. Если удастся преодолеть открытый участок, отделяющий их от ворот, у них все может получиться.

— Чувствуешь? — спросил Насух.

Джем кивнул. Запах пота… Грозовой ветер принес его вместе с запахами земли. Так пахнет солдат перед битвой. Этот запах был им слишком хорошо знаком, поэтому ошибки быть не могло.

— Нас обвели вокруг пальца, — заскрежетал зубами Хушанг, выхватывая из-за пояса свою кривую саблю.

— Не торопись, — сказал Джем, поднося руку к губам.

Он издал протяжный звук, похожий на крик совы. Через несколько секунд послышался ответный крик.

— Пора! — бросил Джем.

В едином порыве они сорвались с места — к свободе.

— Черт подери! — в гневе заорал Филибер де Монтуазон, увидев бегущих турок.

Вместе с Ги де Бланшфором, Жаном Изероном, Имбером де Бовуаром и Жаном Онифасом он бросился в погоню.

За их спинами, на паперти, зазвенел металл. Сабли против мечей. Янычары против рыцарей. Восемьдесят воинов в тюрбанах против восьми сотен наемников Ги де Бланшфора, выскакивавших буквально отовсюду. Напрашивалась мысль, что исход битвы предрешен, но турки благодаря своей сноровке и доблести вели бой практически на равных с многократно превосходящим их численностью противником. На одного павшего янычара приходилось десять французов, оседавших на землю с проломленной головой или отрубленными конечностями.

Джем видел, что проклятые госпитальеры появляются со всех сторон и набрасываются на его людей, как волки на добычу.

— Беги! — крикнул Хушанг, внезапно резко разворачиваясь, чтобы прикрыть его со спины.

Анвар и Насух последовали его примеру. Джем пробежал еще несколько туаз. Сзади слышались звон металла и воинственные крики его соплеменников, впереди — ржание испуганных лошадей у ворот, путь к которым уже преградили восемь вооруженных до зубов солдат. Джем знал, что легко их перебьет. Бежать! У него еще есть шанс. И все-таки он остановился. Кем станет он без друзей? Волком — раненым, затравленным, странствующим по незнакомым, враждебным землям. Презирающим себя с каждым днем все сильнее за то, что обрек своих друзей на верную и бесполезную смерть. Он повернул назад. Его лазурные глаза были зоркими, как у хищника; он окинул взглядом местность, а благодаря привычке вслушиваться в темноту услышал то, что было для него сейчас важно. На террасах янычары сдавали свои позиции. Сколько их осталось? Самое большее три десятка, если судить по характерному стуку сабель о франкские мечи. Запахи пота и крови ударили в нос. Филибер де Монтуазон и Ги де Бланшфор находились всего в нескольких шагах от его друзей, сражавшихся со все возрастающим количеством солдат в кольчугах. Совсем скоро, несмотря на яростное сопротивление, их убьют. Больше Джем не сомневался; он бросился в бой в тот миг, когда Ги де Бланшфор обнажил свой меч.

Каждый удар Джема находил отклик и в его плоти, и в душе. Между ним и великим приором Оверни находилось несколько латников. Они решили его окружить! Несчастные! Он захохотал, совсем как в детстве, когда отец учил его разрубать веревку, вертевшуюся вокруг него. На манер дервиша он крутанулся вокруг своей оси, держа лезвие сабли горизонтально. Он проделал это с такой сноровкой и с такой скоростью, что, несмотря на спутывающую ноги траву, срубил четыре вражеских головы одним махом. Оставшиеся в живых кирасиры испуганно попятились. Но он не дал им времени прийти в себя. Их было пятнадцать против него одного. Подпрыгивая, как дьявол, он убивал их одного за другим с такой легкостью, что врагам впору уже было заподозрить, что перед ними не человек, а демон. Но, быть может, дело было в том, что они не могли защищаться? Разве не приказал им Ги де Бланшфор взять его живым? Вместо того чтобы атаковать, французы отступали, надеясь, что он в пылу боя последует за ними. А он жаждал их крови. Жаждал победы. Жаждал правды, которую всегда мог прочесть только на лике смерти. Стремление к свободе подпитывало его силы. Исцеляло, когда его унижали. Заставляло других восхищаться им. Сейчас он — Джем-султан, нежно любимый сын своей матери, законный наследник своего отца и кошмар своих старших братьев, стал Джемшидом, мифическим героем Персии, чьи храбрость и безрассудство унаследовал. Он непобедим, потому что стал такой желанной добычей.

Когда он осознал, что маневр врага был направлен на то, чтобы отрезать его от своих, было слишком поздно. Ги де Бланшфор преградил ему путь. Он был один. Они стали друг напротив друга.

— Битва кончена, Джем, — объявил приор.

— Значит, я умру, — решил принц, поднимая голову и саблю.

Вопреки его ожиданиям, Ги де Бланшфор опустил свой клинок и разжал пальцы. Его меч упал к ногам турка.

— Возьмите мою жизнь, но сохраните свою, принц. Вы стоите больше, чем я.

— И сколько же? — Джем скрипнул зубами, приставляя саблю к шее приора под подбородком.

Ги де Бланшфор и глазом не моргнул, не попытался отвести оружие.

— Сорок тысяч дукатов.

— В день?

— И право беспрепятственно плавать по Средиземному морю.

— Мой брат намного щедрее, чем я думал.

— Наша задача — защищать его от вас, а вас — от него. Он не задумываясь, убьет вас, если поймет, что от вас снова исходит угроза. Он и так временами предпринимает попытки вас уничтожить, несмотря на наши с ним договоренности. Я же поклялся вас защищать и сдержу клятву.