Книга По следу саламандры - Александр Бирюков

Он знал тем не менее, что ничего необратимого не произошло. Флай не уйдет от него. Шмидт теперь ощущал Флая. Он видел его глаза. Флай был таким же, как он — Шмидт.

Да, конечно, Флай был мерзкой крылатой тварью — врагом людей. Врагом только лишь потому, что был иным. Он был чужим и чуждым.

Но в то же время его стремления были понятны Шмидту. Флай сосредоточен на своей задаче, своей миссии, своей цели. И значит, он не будет скрываться. Он будет делать дело, которому предназначил себя. Он постарается выполнить свою миссию в любых обстоятельствах — под огнем и в стремнине потопа. Даже прощаясь с жизнью, Флай будет тянуться мертвеющей рукой к оружию, чтобы осуществить свой замысел.

Шмидт не размышлял о том, какое дело задумал Флай, но он теперь чувствовал это существо. Флай был таким же чудовищем, крадущимся во мраке, как он — Шмидт. И значит, они снова встретятся.

Непременно.

Однако господину Бенелли не объяснишь этого. Кроме того, Шмидт, даже обладай он красноречием, не смог бы передать своих чувств, потому что не формулировал и не анализировал их.

Но даже если бы он знал слова, которые помогли бы ему в этом нелегком деле… Даже если бы он разобрался в себе, к чему никогда не стремился, он и не подумал бы объяснять своему боссу сложных резонов, из которых следовало, что катастрофы не случилось из–за того, что Флай на свободе.

Для господина Бенелли все ясно и просто. Шмидт должен был схватить Флая и не сделал этого. А значит, провинился.

Шмидт не станет оправдываться. Он доложит все как есть. Еще он должен будет рассказать о том, как собирается поймать Флая. Шмидту даже в голову не приходило, что он ни слова не сможет сказать о том, как именно он собирается ловить беглеца. Он собирался сказать, что пойдет по следу Флая и настигнет. Он не потеряет след. Он теперь чувствует его.

И ни на секунду Шмидт не задумывался о том, как отнесется к этому его босс.

Такая вот путаница.

* * *

Лена отнеслась к тому, что ее зачислили в какие–то мифические персонажи, весьма легкомысленно. Это лишь на миг озадачило ее, но тут же забылось.

То ли дело Флай. Он сразу приосанился и величественно кивнул каким–то своим мыслям.

В глубоком молчании, в торжественной тишине, которой трудно ожидать при огромном скоплении восторженных людей, собравшихся на побережье, начало происходить волшебство.

Море налилось изумрудным сиянием. Лучи солнца сверкали на гранях воли. Казалось, из пучины поднимаются вызванные светилом огни, всплывают и начинают пляски на волнах…

Лена залюбовалась. В какой–то миг она уверилась: да, это и есть волшебство, на которое собрался народ — и преисполнилась благодарности загадочному крылатому, который, невзирая на ее усталость и уговоры сразу проводить ее «домой» притащил ее сюда.

Она решила — никогда не забудет этой красоты, какой бы долгой и увлекательной ни оказалась ее дальнейшая жизнь.

Она ошибалась.

Это была только прелюдия к чуду.

Едва солнечные лучи коснулись береговой линии, пляж вспыхнул и засиял яркими лучами всех цветов радуги, начал играть и переливаться, словно весь был усыпан драгоценностями, а не крупной галькой.

Угол освещения менялся, сияние усиливалось и менялось вслед за движением лучей светила.

— Ух… — сказала Лена восторженно.

И едва она хотела повернуться к стоящему позади нее Флаю, чтобы поблагодарить его за это зрелище, весь берег буквально взорвался.

Тысячи, сотни тысяч огромных разноцветных бабочек лавиной взвились в воздух и закружили в причудливом танце. Лена почувствовала, что сердце ее разорвется сейчас.

Это — действительно волшебство. Подлинное, всамделишное — настоящее чудо.

Не фокус–покус и не морок колдуна из сказки.

Чудо как оно есть!

— Это прибойники, — сказал Флай, стоящий позади, — раз в году, в этот день они вылупляются из своих коконов, чтобы совершить танец любви, оставить потомство на пляже в полосе прибоя и умереть. Большую часть жизни они проводят в виде личинок, по мере роста достраивая домики из прибрежной гальки. А в этот день совершают чудо.

Великолепное разноцветное облако бабочек, кружась и сверкая, поднималось все выше и выше, пока не превратилось лишь в слабое марево в вышине.

То тут, то там среди клубящегося воздуха вспыхивали цветные блики, когда лучи отражались от крыльев.

— Как здорово! — сказала Лена.

Она хотела добавить, что это так же красиво, как салют на День Победы, особенно когда стреляют «мерцалками», но тут же подумала, что, во–первых, фейери никогда такого не видел, а, во–вторых, поняла — это волшебное живое и мимолетное радужное великолепие в небе тронуло ее сильнее любого салюта.

— Теперь пойдем к воде, — подтолкнул ее Флай.

— Зачем?

— Увидишь.

— Но что там?

— Чудеса не кончились.

Лена подчинилась, видя, что все люди потихоньку тронулись к линии прибоя. В основном это были молодые пары.

Лена подумала, что ее спутник может быть и не очень–то молодо выглядит, но он же фей!

Причастность к этой тайне вызывала у нее эротическое переживание… Впрочем, она не догадывалась, что оно именно эротическое. Это было какое–то возвышенное, приятное томление во всем теле. Жизнь еще и не думала налаживаться, но становилась все интереснее.

— Вот, смотрите, юная леди, — сказал Флай, показывая длинным пальцем под ноги.

Лена посмотрела и убедилась, что пляж действительно усыпан не столько галькой, сколько разными самоцветами.

— Прибойникам все равно, из чего строить домики, — сказал Флай, — и люди дают им самоцветы.

Он наклонился и поднял предмет, похожий на очень большую сигару или авторучку. Предмет был естественным ювелирным украшением. Подбирая разбросанные по пляжу самоцветы, личинки строили из них изящные трубочки–жилища.

Что–то было в этом шедевре абсолютное, совершенное и трогательное.

Личинки не различали камни по красоте и ценности. Здесь был простой камешек и кусочек желтого металла (золота?), обточенный прибоем, и камни разных цветов и ценности.

— Это дар вам, юная леди. Можно держать в кармане, а можно носить как украшение.

Лена взяла в руки чудесную трубочку, оказавшуюся гораздо легче, чем казалось на вид.

Поблагодарила.

— В жизни людей или таких, как я, тоже есть подобный выбор, — лукаво сказал Флай.

— Не понимаю…

— Все просто.

— Да?

— Да.

— Что–то я… — она пожала плечами.

— Нам все равно нужно из чего–то строить свою жизнь Так почему бы не взять строительный материал посимпатичнее?