Книга Знакомый незнакомец - Эрин Найтли

Втайне Эви радовалась, что с его лица исчезла озабоченность. По спине пробежал озноб, когда Бенедикт неспешно потер большими пальцами ее ладони.

— Много лет назад, любовь моя, ты обещала, что, когда мы встретимся, ты узнаешь меня по одной фразе. И все же ты не узнала меня. Как такое может быть?

Какое счастье! Он назвал ее своей любовью!

— О, Бенедикт, я узнала тебя, просто не поняла этого. Я была уверена в своих чувствах. Душой чувствовала, что ты — моя половинка. Недаром я влюбилась в незнакомца всего за несколько дней, только чтобы обнаружить, что этот незнакомец — мой сердечный друг, которого я знала полжизни.

Его лицо медленно осветилось улыбкой, такой страстной и полной обещаний, что по ее телу разлился жар. Не говоря ни слова, он обнял ее и привлек к себе, так что их губы были совсем близко.

Прижавшись к ее лбу своим, он прошептал:

— Прощаешь меня?

— Всем сердцем, — выдохнула она не колеблясь.

Он восторженно улыбнулся, прежде чем осыпать ее поцелуями с той долго сдерживаемой страстью, которая копилась между ними с тех пор, как Джеймс Бенедикт вошел в ее жизнь.

И она поцеловала его в ответ со всей любовью, которую питала к своему дорогому мистеру Бенедикту Хастингсу.

Эпилог

Год спустя

Эви поздоровалась с дворецким, принявшим у нее пальто.

— Спасибо, Грейсон. Хастингс в кабинете? Не отвечайте… какой глупый вопрос. Ну разумеется!

— Совершенно верно, миледи.

Он слегка улыбнулся, прежде чем его лицо стало торжественно-бесстрастным. Грейсон был почти так же великолепен, как дворецкий ее родителей, а через несколько лет может даже превзойти Финнингтона.

— Спасибо, Грейсон, — не оборачиваясь, бросила она по пути в кабинет. Остановилась, чтобы собраться с мыслями, и толкнула дверь. Услышав шаги, Бенедикт поднял голову и широко улыбнулся:

— Здравствуй, моя прелестная жена. Как ты сегодня?

Она вернула его улыбку, обошла стол и рассеянно ответила:

— О, все хорошо. Ты сегодня очень занят?

— Я очень занят каждый день, — вздохнул он. — Генри попросил меня посмотреть некоторые цифры, касающиеся будущего урожая. Он считает, что, если все будет в порядке, у него останется достаточно денег, чтобы отремонтировать дома некоторых арендаторов. Наше положение улучшается гораздо быстрее, чем мы надеялись.

Эви чуть не лопалась от гордости. Какой же умный человек ее муж!

— Ну разумеется! Поскольку именно ты управляешь его поместьями, они должны процветать!

Он хмыкнул и отодвинул стул.

— Ну и ну! Какая вера в мои способности!

Он протянул ей руку и, когда Эви схватила ее, усадил к себе на колени.

— О, я уже успела убедиться, что тебя невозможно превзойти… во многих вещах, — многозначительно заметила она и застонала от наслаждения, когда он вознаградил ее, прижавшись к губам пылким поцелуем. Его ласки по-прежнему возбуждали ее, и она наслаждалась каждым мгновением. Возможно, они закончат разговор наверху…

— Чему я обязан удовольствием видеть тебя? Как дела в конюшне?

Он стал покусывать ее шею и мочку уха. Эви хихикнула:

— Не знаю. Я так и не добралась до конюшни.

Удивленный Бенедикт отстранился.

— Не добралась? Но почему?

Они поженились в июне, и Бенедикт поразил ее, сняв прелестный маленький особняк менее чем в шести милях от Хартфорд-Холла. Он хотел, чтобы она продолжала помогать отцу в конюшнях, если пожелает. Она была тронута и потрясена его поступком… как и ее родители, которые до этих пор были весьма недовольны хаосом, в который поверг семью Бенедикт. С самого переезда она проводила в родительском доме два дня в неделю.

— Видишь ли, я начала день с разговора с матерью. Женщине просто необходима близость матери, — сообщила она, прежде чем чмокнуть его в кончик носа.

Бенедикт улыбнулся и слегка сжал ее талию.

— И чем помогла тебя мать сегодня?

— Скажем так: я хотела, чтобы она подтвердила кое-что. И она подтвердила.

— Что именно, любимая? — без особого интереса спросил он, занятый тем, что вытаскивал отрезок кружева, заткнутый за вырез ее платья.

— То, что я только подозревала.

Она ощутила, как напряглись мышцы Бенедикта. Он отстранил жену и глянул ей в глаза.

— Эви, ты…

Он осекся, не в силах задать вопрос, вертевшийся на кончике языка.

Она широко улыбнулась и кивнула:

— Похоже, я в положении.

Бенедикт издал торжествующий вопль и, подхватив Эви на руки, вскочил и закружил ее. Оба весело смеялись.

Наконец он поставил ее на ноги и снова поцеловал. Отстранился и с самым довольным видом объявил:

— В таком случае подарок, который я тебе заказал, не мог быть получен в более подходящее время!

— Подарок? Мне? О, пожалуйста. Ты должен сказать, что это!

Она повертела головой, но в скромном кабинете не было ничего из ряда вон выходящего.

Он усмехнулся и взял ее за руку.

— Он не здесь. Идем со мной.

Он подвел ее к стеклянной двери, за которой находилась широкая терраса. Там был он. Она сразу увидела. Телескоп. И не просто телескоп.

— О Господи, это же ньютоновский телескоп с большим охватом!

Бенедикт гордо кивнул:

— Тот самый. Я написал одному астроному… Возможно, ты слышала о мистере Джоне Гершеле?

Она издала совершенно неподобающий леди визг:

— Джон Гершель? Самый знаменитый астроном нашего времени? Невероятно!

— Я так и думал, что ты должна о нем знать, — смеясь, продолжал он. — Так вот, это точная копия того телескопа, который он собрал для своей сестры. Я хотел сделать тебе достойный подарок, чтобы отметить годовщину нашей встречи. Какими бы странными ни были обстоятельства, именно они свели нас. Той ночью в саду я понял, что хочу одного: чтобы ты навеки была моей.

Эви сознавала, что полна счастья и доброжелательности по отношению ко всему окружающему миру, хотя было трудно поверить, что это происходит на самом деле.

Она взяла в ладони его лицо и заглянула в глаза:

— Спасибо, дорогой муж. Ты дал мне все, на что я надеялась в жизни. И еще много-много, помимо этого. И оно стоило каждой шишки, синяка и пролитой слезы. Не важно, как тебя зовут. Не важно, каково твое положение. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — прошептал он, когда она привлекла его к себе, чтобы поцеловать. — Только не удивляйся, если вдруг будешь изучать небеса и случайно заметишь, что я смотрю только на тебя. Ты, моя дорогая миссис Хастингс, — вся красота, любовь и свет, ради которых я живу.