Книга Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот скотина! — рассвирипел Мешок. — И когда приходит поезд?
— В 13:26.
— Твою дивизию! Хорошо, я тебя услышал. Спасибо, Наташа.
— Надо же, в кои-то веки доброе слово в свой адрес! — картинно округлила глаза Северова. — Пойду, где-нить запишу…
Наташа вышла из кабинета, а Мешок нажал кнопку селектора:
— Женя, срочно разыщи мне Холина. Пусть зайдет. Да, а чем у нас там молодой занимается.
— Как всегда.
— А поконкретнее?
— Фигнёй страдает.
— Тогда его ко мне вместе с Гришкой. И побыстрее, время поджимает…
* * *
252-й поезд «Москва — Санкт-Петербург» подползал к платформе неприлично вовремя, минута в минуту. Так что Холину пришлось не смаковать с наслаждением только что купленное, приятнейшей холодцы пиво, а заглатывать его почти залпом. Протискиваясь сквозь сутолоку встречающих, носильщиков, таксистов и прочей вокзальной публики, Григорий с Лоскутковым прокладывали путь к вагону номер два. Который, по закону подлости, конечно же оказался в конце состава.
— …Григорий Степанович, а я вот одного не понимаю. Это, конечно, здорово, что свидетеля переселили в другой город, дали жилье, все дела… — стажёр хвостиком волочился за наставником и, пользуясь случаем, повышал общеобразовательный милицейский уровень. — Но получается этому Игнашевичу теперь вообще нельзя в Питере показываться? Всю оставшуюся жизнь? А если ему, к примеру, захочется сходить в Эрмитаж?
— Да за ради бога. Вот только минимум за три дня до поездки он должен поставить в известность об этом своем желании тверских ментов. А те, в свою очередь, проинформировать нас, чтобы мы успели подготовиться к его визиту. Сам посуди: чего будет стоит вся эта чехарда с переездом и сменой документов, если гуляя по Эрмитажу Игнашевич случайно наткнется на братков из банды Тяглова?
— Братки в Эрмитаж не ходят, — усмехнулся Коля.
— Игнашевич тоже. А с Эрмитажем ты сам предложил… Так, внимание, кажись наш клиент.
Григорий с явным сожалением выцедил из бутылки последние капли, отправил стекло в урну и двинулся к стоящему на краю платформы мужику с небольшой дорожной сумкой на плече. Мужик блаженно щурился на солнце, намереваясь выкурить первую на питерской земле сигарету, однако не успел: Холин подошел к нему сзади и увесисто хлопнул по плечу. Игнашевич, вздрогнув, выпустил из пальцев сигарету и испуганно обернулся.
— С приездом вас, Дмитрий Тихонович. Как добрались? Не укачало? — взгляд Холина излучал неземное радушие и Игнашевич облегченно выдохнул:
— Ф-фу, напугали. Здрасьте, Григорий… э-э…
— Степанович.
— Точно так. Григорий Степанович. А я вот тут на родину решил прокатиться.
— Да уж мы с моим юным коллегой видим.
— Я всего на один день! — взялся растерянно оправдываться Игнашевич. — На встречу с одноклассниками. Двадцать лет выпуска. А завтра утром сразу назад. У меня и обратный билет куплен.
— Весьма предусмотрительно. Позвольте взглянуть?
— Да-да, пожалуйста.
Дмитрий Тихонович суетливо полез в нагрудный карман и с готовностью продемонстрировал вложенный в паспорт железнодорожный квиток.
— Во-во, и паспорт заодно, будьте любезны.
Игнашевич недоуменно протянул Григорию и то, и другое, и оперативник, не глядя, убирал их к себе.
— А-а-а… Э-э-э… Но я не понимаю…
— А это и необязательно. Пойдемте.
— Куда?
— Пошли-пошли. Сейчас сами все узнаете.
Холин взял тверского гостя под локоток и, ничтоже сумнящеся, повел в сторону здания вокзала. Лоскутков, поразмышляв немного, с суровым видом пристроился к приезжему с другого бока: ведь именно так сопровождают преступников крутые копы из крутых боевиков.
Сопровождение, впрочем, оказалось недолгим. В конце платформы вся троица спустилась в подземный переход и остановилась перед дверью, на которой красовалась вызывающая не самые веселые ассоциации табличка: «ЛОВДТ на ст. Санкт-Петербург-главный». Сфотографировав глазами вывеску, Игнашевич занервничал:
— Нет, но я всё-таки не понимаю…
— «Терпение, мой друг, терпение. И ваша щетина превратится в золото», — невполне ясно приободрил его Холин.
— Какая щетина? Какое золото?
— А потому что правильное кино надо смотреть. А не фильмы категории «Г». Так, народец, загружаемся! — Григорий толкнул ногой дверь, деликатно пропуская Игнашевича вперед: — Прошу.
Дмитрию Тихоновичу ничего не оставалось, как покорно переступив порог, войти в эту юдоль печали и скорби…
* * *
…А в это время кабинете старшего следователя Следственного Управления при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Олега Викула третий час кряду продолжался допрос подозреваемого во взяточничестве заместителя «Курортного Главы». Олег Викентьевич упрямо и звероподобно гнул свою линию. Вот только та гнуться категорически не желала, всякий раз упираясь в вербальный бастион, выстроенный адвокатом замглавы — модным, а потому всегда востребованным Иосифом Самуиловичем Клявером. Сам Быков, раскачиваясь на стуле как покойный тренер киевского «Динамо» Лобановский во время ответственного матча, взирал за происходящим страдальчески-потеряно и в схватку двух зубров от юриспруденции практически не встревал.
— …Тем не менее, мой подзащитный настаивает на очной ставке с господином Пущиным, — взмахнул рукой Клявер, словно бы отметая от себя только что озвученные следователем доводы.
— Ну, это уже мне самому решать, — устало, а потому не слишком убедительно парировал Викул. Нынешний допрос у него явно не клеился.
— Безусловно. И все-таки, как нам кажется, целесообразность проведения этого следственного действия диктуется целым рядом нестыковок в показаниях, как господина Пущина, так и свидетельницы Ковелиной.
— Вот заключение экспертизы о том, что при визуализации следы метящего порошка были обнаружены как на пальцах рук взяткодателя, сиречь Пущина, так и на пальцах вашего подзащитного. Аналогичные следы на руках свидетельницы Ковелиной отсутствуют.
— Да у нее и не могло быть этих следов! — не выдержав, взорвался смиренный доселе Быков.
— Виктор Петрович! — укоризненно посмотрел на него адвокат, и замглавы мгновенно сник. А Викул, прокашлявшись, продолжил нудно-монотонным:
— С учетом зафиксированных показаний Пущина, равно как при наличии соответствующих аудиоматериалов, я пока не вижу целесообразности в проведении очной ставки.
— К трактовке аудиозаписи разговора свидетеля с моим подзащитным у нас также имеется ряд вопросов.
— Верю. Тем более что вся наша жизнь, уважаемый Иосиф Самуилович, вообще состоит исключительно из одних вопросов.