Книга Мутабор - Ильдар Абузяров

– Кто знает, кто знает, – хитро ухмыльнулся Ширхан-эфенди.

6

Верзила Саур не только снял с шеи бичуры Омара бечеву, но и помог ему подняться на ноги, проводил к столу и даже подоткнул под задницу табурет.

– Ну давай же, не жмись, сыграй на сокровища! – подначивали скопившиеся вокруг Омара урки во главе с Хайсамом. – Чего тебе терять?

Точно так однажды уговаривали его сыграть в наперстки на Невском собравшиеся в кучу подельники. Три стаканчика и один камешек. «Кручу-верчу, обмануть хочу». Только начав играть, он понял, что они зажимали шарик в ладони и выиграть у них было невозможно. Так почему не сыграть с Ширханом-эфенди по законам наперсточников? Ведь камней у него все равно нет.

– Ну хорошо, – вдруг пошел на безумный шаг Омар, – я буду ставить на кон по камню. А если я выиграю хоть раз, то ты скажешь, кто похитил лебедя из пруда Балыка-Малика. Ведь, по слухам, ты теневой правитель Кашевара и знаешь про все, что прячется в тени от прочих глаз и ушей.

– Ты, иностранец, и правда наслышан о моем могуществе? – засветился от удовольствия и вышел на мгновение из тени Ширхан.

– У тебя под контролем все убийцы и воры преступного мира. А главное, в твоих руках героиновый путь, через который в иной мир идут не только караваны наркотиков, но и караваны людей. Скажи, зачем тебе камни, когда ты владеешь порошком, что делает тебя богаче и сильнее любого каменщика?

– Вот именно, форель, – приблизился вплотную к уху Омара Ширхан, – но я хочу безраздельной власти. А сейчас мне приходится делиться и отдавать все большую и большую долю. А иначе что я делаю в этой камере? Я играю и делюсь, и тебе придется играть и делиться. Иначе ты труп.

7

– На, возьми зары и бросай их. Тебе, как гостю, я дарю право первого хода.

Игра в плясавшие по столу и под столом кости началась. Омар взял дрожащими руками кубики и бросил, затем протянул их Ширхану-эфенди.

– Кидай ты, – издеваясь, ухмыльнулся Ширхан, – я лишь буду ходить. Сначала за себя, но не успеешь оглянуться – и за тебя. Потому что у тебя не будет другого выбора, как ходить только по предоставленным мной полям.

Омар догадывался, что по воровским законам в блатные нарды на просто так не играют. Поставишь жизнь – придется ее отдать, даже если она никому и задаром не нужна.

– Нарды богоугоднее шахмат, – успокаивал Ширхан-эфенди Омара по мере того, как тот проигрывал камень за камнем, – ибо в шахматах человек надеется на свой ум, а значит, на гордыню, а в нардах вся надежда только на случай, а значит, на провидение Аллаха. Гордыня – самообман, она ведет к погибели.

– Выходит, из-за своей наивности и веры в чудо на зонах так любят нарды? – нервно засмеялся Омар после того, как успел проиграть полтаблицы Менделеева. Опал, аметист, агат… Почти весь алхимический состав. А сам подумал: «Только чудо и провидение могут спасти эту страну от полной деградации и разрушения, а меня – от смерти».

– Многие играют потому, что ловкость рук и сила воли помогают выбрасывать нужное число. А многие – потому что и в жизни, как предписано по игре, мечтают первыми пройти свой круг, раньше вернуться в свой дом и быстрее выброситься за борта доски. То есть откинуться.

– Они мечтают освободиться и для этого снова играют и мухлюют? – с каждым ходом Омар нервничал все больше и обращался к иронии все чаще.

– Они не зря мечтают о лучшей доле, разбрасывая кости, – снисходительно улыбнулся Ширхан. – В момент своего рождения эта игра имела большое мистическое и символическое значение. В зависимости от итога партий персидские цари начинали и заканчивали войны за влияния и богатства, а их астрологи предсказывали будущие события и судьбы владык мира.

– Неужели, – ухмыльнулся Омар, – значит, мы сейчас играем на будущее мира?

– А по-другому и не бывает на великой нардовой доске. Ибо поле для игры можно сравнить с небом, а движение фишек по кругу уподобить ходу звезд. Каждая половина доски не случайно состоит из двенадцати отметок для фишек, а само поле не случайно поделено на четыре части. Так, двадцать четыре пункта означали двадцать четыре часа в сутках, а тридцать шашек – число лунных и безлунных дней месяца, если играть в полные нарды, заполняя все три дома и четыре стороны света. В шахматах игрок стремится зашаховать и задушить противника, а в нардах – занять райское поле. Ты как иностранец, посланный Балыком-Маликом спасти эту страну, тоже должен захватить сначала королевское, а потом райское поле. Вот мы и посмотрим, какова твоя сила и везение.

– А ты, – спросил Омар, – ты поднялся благодаря случаю и провидению или благодаря уму?

– Я – благодаря характеру. Если хочешь, мы можем сыграть в орла и решку, – предложил Ширхан, – но учти: в игре в орла мне нет равных. Если мне будет нужно, чтобы монета встала на ребро, она на ребро и встанет. А если захочу под ребро, то и так она тоже встанет.

8

У Омара был единственный шанс выжить – использовать свой мистический ореол и шлейф. Но чем больше было на кону, тем плотнее становилась стена вокруг. Как рой пчел, сподручные Ширхана нависли над изумрудными, рубиновыми, сапфировыми, гагатовыми цветами из рая в надежде, что им перепадет хотя бы пыльца от трения таких сокровищ…

– Что же ты! – театрально возмущался Ширхан. – Белые вроде начинают, продолжают и выигрывают. А еще сами же и задирают, как в трех последних войнах в Ираке, Афганистане и Ливии!

Омар вспотевшей спиной чувствовал, что дружки готовы атаковать его по первому сигналу Ширхана-эфенди, как пчелы-разведчики, в самые уязвимые части тела. То есть забить его заточками после того, как он укажет, где камни. Пот выступил сверкающими каплями на лбу и шее Омара.

– Ты на мед налегай! Очень полезно и калорийно, – усмехаясь, указывал на выставленную на столе между кружками с чифиром пиалу меда Ширхан, – так быстрее прогонишь пот, вылечишься и избавишься от своей испарины.

«Они здесь как в улье! – думал Омар. – Температура тридцать семь и пять – идеальная для строительства сот, словно у них есть железы, перерабатывающие мед в воск. Даже дерьмо в параше становится липким, как патока».

– Без потогонного меда у нас не выжить, так что когда к тебе придут твои сторонники, проси их принести мед и насвай – лучшее средство от жары! – продолжал глумиться и куражиться Ширхан-эфенди. – Тебе, кстати, еще повезло, что ты попал не в красную зону и что тебя не женили на «Черном лебеде». Вот если тебя после суда не повесят, а отправят в самую жесткую тюрьму мира – Гуантанамо, то там тебе точно не выжить. Ибо, как я посмотрю, Балык-Малик тебе совсем не помогает.

«Да и здесь я вряд ли выживу», – зашевелились волосы на голове у Омара, так как обстановка накалялась, а вибрация нарастала. На уши давил усиливавшийся гул. Еще немного – и он готов был бы сорваться и потребовать, чтобы от него отошли подальше. Но тут в камеру ворвались охранники и стали лупить и разгонять всех порядочных граждан теневого мира дубинками. В неразберихе крепко досталось по голове и Омару.