Книга Твое смеющееся сердце - Нэнси Бартоломью

В день, когда я выходила замуж за Вернелла Спайви, лил дождь. Мне бы следовало воспринять это как дурное предзнаменование, так ведь нет же. Когда я шла по церковному проходу, Джимми, брат Вернелла, ущипнул меня пониже поясницы, и в этом мне тоже следовало усмотреть символический смысл. Но я была молода, беременна и к тому же слишком мягкосердечна, чтобы развязать войну между братьями в этот якобы самый счастливый день в моей и Вернелла жизни.

А затем, когда я была на девятом месяце беременности и при своем огромном животе только и могла доковылять до ближайшего стула и сесть, Джимми признался мне в вечной любви. Выбрав время, когда Вернелл наверняка должен был быть на работе, Джимми явился ко мне в гости и на кухне произнес речь, по-видимому, хорошо отрепетированную.

— Мэгги, — сказал он, — мы больше не можем делать вид, будто ничего не происходит. Я люблю тебя с того самого дня, когда мы впервые встретились. Я вижу по твоим глазам, что это чувство взаимно.

На самом деле если какое-то чувство и отразилось в моих глазах, так это внезапная боль — Шейла в животе принялась вдруг так сильно брыкаться, что у меня выступили слезы на глазах. Не в состоянии произнести ни слова, я ухватилась за край кухонного стола в поисках опоры.

— Откройся Вернеллу, любимая. Так будет лучше.

Почему-то я в этом сомневалась.

Впрочем, в словах Джимми была крупица правды. Пока я сидела за кухонным столом, держась за живот и мечтая о глотке алка-зельцер, как умирающий в пустыне от жажды мечтает о глотке воды, я не могла не признать, что Джимми по-своему привлекателен, этакий типичный хороший парень. Он был высокий, темноволосый, с темно-карими несчастными глазами человека, чувствующего себя покинутым и одиноким. Я всегда питала к таким слабость.

— Мэгги, — продолжал он, нежно дотрагиваясь до моего огромного живота. — Я буду любить твоего ребенка как родного, давай скажем Вернеллу вместе.

Шейла снова лягнула меня в жеяудок, я громко вскрикнула от боли, но Джимми истолковал мой крик как возглас ужаса.

— Конечно, сначала он расстроится, но ненадолго: Вернелл — завзятый бабник, он всегда найдет, с кем утешиться.

Как будто я сама не знаю! Вернелл уже показал себя во всей красе, гоняясь за каждой юбкой на работе.

Я попыталась хотя бы ненадолго выпрямиться и разъяснить Джимми истинное положение вещей.

— Джимми, ты хочешь меня только потому, что я жена Вернелла. У вас с ним вечное соперничество. — Джимми попытался было возразить, но я его перебила: — И честно говоря, ты не в моем вкусе.

Мало того что Джимми был родственником Вернелла, что само по себе являлось большим недостатком в моих глазах, он к тому же был начисто лишен целеустремленности. Он хотел, чтобы ему все преподносили на блюдечке. Если бы мы сбежали вместе, я и глазом не успела бы моргнуть, как превратилась бы в главного кормильца, а он бы целыми днями рыбачил.

— Да брось, — Джимми понизил свой звучный голос почти до шепота, — мы оба знаем, что это не так.

Он снова коснулся моей руки и стал гладить. Должна признаться, его успокаивающий голос, нежное прикосновение на какое-то время на меня подействовали, я размякла, мне стало хорошо, в этом было даже нечто сексуальное. Уже несколько месяцев никто не вызывал у меня таких ощущений.

И надо же такому случиться, что именно в это время Вернелл решил прийти домой на ленч. Он вбежал через черный ход, громко хлопнув сетчатой дверью, и уставился на нас обоих.

— Как, уже? — Его голос сорвался на испуганный визг. — Не может быть!

Джимми подпрыгнул, как ошпаренный пес, а я бросила на Вернелла кислый взгляд. Меня не одурачишь. Вернелл спросил об этом не из любопытства и не из беспокойства обо мне, а потому, что в тот период нашей совместной жизни его главной задачей было любой ценой избежать больницы и родовой палаты. Он стал проводить еще больше времени на работе, засиживался допоздна в своей конторе в компании по продаже передвижных домов, добровольно вызывался доставлять лично каждый проданный им дом независимо от расстояния.

— Нет, Вернелл, — сказала я. — Просто Джимми только что признался мне в вечной любви и предложил убежать вместе с ним.

Вернелл рассмеялся, не замечая, что Джимми покраснел как вареный рак и ловит ртом воздух.

— Представь, Вернелл, тебе это покажется странным, но для некоторых мужчин беременность не сделала меня менее привлекательной.

Вернелл снова рассмеялся, на этот раз несколько натянуто, и бросил быстрый взгляд на брата.

— Ладно, мальчики, успокойтесь, я не собираюсь воспринимать никого из вас слишком серьезно.

Я встала и заковыляла к холодильнику. И тут это случилось. У меня отошли воды. Признание Джимми в любви было вмиг забыто. Опасения Вернелла сбылись: роды у жены начались в его присутствии.

С того дня Джимми продолжал вести свою любовную кампанию уже с безопасного расстояния. Он являлся без предупреждения, садился на кухне с видом заблудшего странника и горестно вздыхал, надеясь, что я сжалюсь над ним и спрошу, в чем дело. Но я ни разу не спрашивала, да и зачем — если набраться терпения, Джимми сам все расскажет.

— Вернелл снова мне покоя не дает. Привязался, хочет, чтобы я взял продажу домов на колесах на себя, он, видите ли, задумал открыть фирму по продаже спутниковых антенн. Он не делился с тобой этой бредовой идеей?

Идея оказалась вовсе не такой уж бредовой: в результате Джимми досталось сорок девять процентов акций компании по продаже передвижных домов, а Вернелл напал на золотую жилу. Должна признать, мой муженек действительно вкалывал как вол, чтобы поднять с нуля бизнес спутниковых антенн. Я не могу не задаваться вопросом, насколько быстрее пошло бы у него дело, если бы он не тратил уйму времени и сил на то, чтобы охмурить и уложить в постель мисс Тарелку, Джолин.

Джимми в конце концов женился, но и после этого не собирался оставлять меня в покое.

— Ну и что, детка, ты ведь тоже замужем.

Его жена Роксана, которая целыми днями только и делала, что валялась на диване, смотрела по телевизору мыльные оперы и поглощала чипсы, на поверку оказалась первостатейной стервой, и тогда мне стало жаль Джимми. Даже он не заслужил такого обращения: Роксана орала на него, начинала обзванивать весь город, стоило ему только на пару минут задержаться после работы. Неудивительно, что я порой заставала его у себя на кухне, даже когда дома никого не было.

Однако теперь все стало по-другому. Джимми пытался играть на моем сочувствии и действовал мне на нервы. И вот сейчас по его милости я сижу в полицейском управлении Гринсборо, передо мной маячит возможное обвинение в убийстве, и я проклинаю день, когда связалась с семейкой Спайви.