Книга Марш мертвецов - Даррен Шэн

— Леонора оказалась необыкновенной. Даже великолепнее, чем в моем сне. Она отвезла меня в гостиницу и закрыла там на полгода обучения. Она учила меня читать, писать, думать и разговаривать. Мы глотали книги залпом. Она вычленяла основное, вдалбливала мне и переходила к следующей. Она познакомила меня с великими мыслителями и стратегами, с удивительными зодчими разума. Мы перелопатили гору книг по экономике, военному искусству, политике, науке, истории. Я усваивал не все. За полгода невозможно выучить все, даже если хватать на лету. Но фундамент мы заложили там, в гостинице. Моя дальнейшая жизнь была посвящена воплощению идей, с которыми я познакомился тогда. Под присмотром Леоноры я перестал копошиться в городском подбрюшье. Вскоре я уже владел собственной делянкой. Я расширялся быстро, уверенно и безжалостно. Переманивал лучших в своей области, подкупал, запугивал, шантажировал. Леонора объяснила, что не обязательно самому разбираться досконально в своем бизнесе, важно запрячь в дело знающих людей, которые будут тянуть воз, освобождая нам время на мечты и планы. Через два года я заматерел, прикормил всю полицию, убивал конкурентов, с более сильными соперниками вел переговоры. Тогда трудно было представить, что наступит день, когда я буду сидеть тут и поглядывать на город свысока. Но меня поддерживали мечты и Леонора, а потом, со временем, другие аюамарканцы. Через десять лет город был мой. Еще пять лет, и вот я Кардинал — внушающий страх властитель и господин.

— А про меня-то что? — нетерпеливо вмешался я. — Кончита, Адриан, И Цзе, список аюамарканцев — каким мы тут боком?

— Спокойно, мистер Райми. Дойдем. Я пытаюсь изложить как можно короче, но история долгая. Так вот. Откуда взялась Леонора, я не знал. Даже не задавался тогда таким вопросом. Решил, что она как-то связана с таинственной лавчонкой, а мой сон накануне — простое совпадение. Так и прожил весь первый год в неведении, пока не создал своего второго человека. У меня хватало конкурентов. Они поднимались и опадали, как волны, а об меня разбивались, как об утес. Имелся среди них один по имени Элмер Чаг. Он держал большой район города, примыкающий к моему. Мы долго грызлись по поводу границы. Чаг был старше, сильнее. Он мог меня выдавить и выдавил бы, если бы вовремя просек, во что я вырасту. Но, к несчастью для него, он видел лишь грязного психопата. Как и остальные, он думал, что я сам сдуюсь. Поэтому вместо того, чтобы навалиться на меня всей массой, он засел в сторонке и стал ждать, пока я прогорю. Поначалу я действовал грубо. Большей частью угрозами и пытками. Других способов я не знал, только такой — отыскать у противника слабое место и ударить туда побольнее. Никакого изящества. Но у Чага плохо было со слабыми местами. Ни семьи, ни друзей, ни любимчиков. Некуда бить. Как-то ночью — опять лежа в кровати — я пожалел, что у Чага нет родственника, которого можно было бы похитить. Вот был бы у него брат, с которым они выросли бы вместе, а потом плечом к плечу строили бизнес, и Чаг готов был бы за этого брата все отдать… И тут передо мной снова поплыли призрачные лица. Я безразлично скользил по ним внутренним взглядом, пока не выискал подходящее, как раз такое, для старшего брата, и к нему приклеилось имя — Виктор Чаг. С этой картинкой я заснул. Наутро меня как на аркане потащило в ту лавчонку с марионетками. Я туда наведывался с предыдущего раза, но там всегда было закрыто, и насчет владельцев мне никто толком ничего ответить не мог. На этот раз я увидел открытую дверь, и меня снова провели в подсобку, где куклу с лицом придуманного Виктора Чага мазали кровью и водили вокруг нее хоровод. И снова я в страхе и замешательстве вернулся с марионеткой домой. На следующий день у Элмера Чага объявился брат.

— Вы спятили, — тихо произнес я.

Кардинал улыбнулся:

— Возможно. Но если я спятил, то кто же ты, мистер Райми? Плод моего бреда? — Я не ответил — не решился. — Для всех Виктор Чаг существовал на самом деле. Я знал, что Элмер — сирота, но остальные не сомневались, что Виктор был с Элмером всю жизнь, что братьев водой не разольешь. Ничего вразумительного о нем никто сказать не мог — ни как он выглядит, ни как разговаривает, ни как одевается, грубый он или воспитанный. Но все четко знали, что у Элмера Чага всегда был брат. Виктор существовал. Я научился создавать людей…

Он помолчал, сцепив пальцы. Глаза пылали то ли безумием, то ли магическим огнем — я не понял.

— Леонора и Виктор Чаг не рождались на свет. Их создал я. Я вырвал их из небытия, наделил телом, языком, характером, жизненной ролью. Но я не понимал как. Это непонимание грызло меня, доводило до ручки, до белого каления. Я отправился назад в лавчонку, но там было закрыто, и, даже взломав дверь, я не обнаружил внутри никаких зацепок. Я спросил у Леоноры, но она вообще не знала ни про магазин, ни про марионеток, ни про слепцов в хламидах. Поэтому, запихнув свои сомнения куда подальше, я похитил Виктора Чага и надавил на конкурента.

— Элмер поверил, что Виктор — его брат? — Во мне проснулся скептицизм.

— Внутренне проникся. Я, когда забирал выкуп, всячески доказывал, что нет у него братьев. — Кардинал сухо усмехнулся. — Он на меня посмотрел как на больного. После этого я начал экспериментировать. Попытался сам вызвать этот сонм лиц — и получилось, они появлялись как по заказу, главное было подловить момент между сном и явью. Я выбирал подходящее, давал ему имя, и на следующий день в открытой лавчонке меня встречали слепцы. Пару раз я, выбрав персонажа из сонма, никуда не ходил — проверял, что будет в таком случае. Ничего не было. Без марионетки и слепцов оживить призрак оказалось невозможно. Со временем выяснилось, что есть предел. Первым я заметил вот это. — Он с улыбкой пошевелил своим кривым мизинцем. — Меня никто не решается о нем спросить. Ты ведь наверняка думал, что это или врожденное, или вывих. Вот и нет! Мизинец изгибается, когда я создаю человека, и остается так, пока человек не исчезнет. С каждым новым персонажем изгиб делается резче. Это было первое ограничение. На восьмом персонаже мизинец уже грозил отломиться. Я создал еще пару человек, и муки стали невыносимыми. Так опытным путем выяснилось, что безболезненно я могу держать семь аюамарканцев. Восемь — уже больно. Девять — предел. И дело не только в моих мучениях, это бы я пережил. Но когда персонажей слишком много, они рассыпаются. Теряют рассудок, отбиваются от рук, ускользают у людей из памяти. Действительность трещит по швам. С тех пор я никогда не превышал лимит, хотя соблазн дойти до края, наплодить их человек пятнадцать или двадцать, был велик. Еще сильно мешала бюрократия. Аюамарканцы существуют в человеческом сознании, но не по документам. Свидетельства о рождении, кредитки, биография в комплект не входят. Сперва мы обходились так. В моем окружении — среди мошенников, воров, насильников и убийц — документов не спрашивали, поэтому я легко выкручивался. Но потом, по мере легализации, начались проблемы. Впрочем, к тому времени я уже мог добывать поддельные документы по своим каналам. Так что создание аюамарканца — процесс тяжелый. На придумывание персонажа достаточно одной ночи, но бумажная волокита отнимает месяцы. Хуже всего с публичными фигурами. Самая гадость — мэры. Наизнанку вывернешься, пока выстроишь такому крепкий постамент, который не развалится, если начнут копать…