Книга Горизонты ада - Даррен Шэн

Я убрал руку с ножом. На этот раз Вами мне не препятствовал.

— Я должен был спросить, — пробормотал я.

— Нет. Но, возможно, это и к лучшему, что спросил. Теперь мы знаем, чего ждать друг от друга. — Он забрал у меня нож и спрятал в ножны. — Теперь, когда с драмой покончено, спрашиваю снова: что нового?

— Сначала ты. Что произошло с того дня, как Эллен… — Я не смог заставить себя закончить фразу.

— Ничего особенного. Никто не знает, кто ее убил. Официально этот номер в отеле пустовал. Полиция не знает, был ли это подражатель или настоящий убийца.

— Настоящий, — жестко сказал я.

— Разумеется, — кивнул Вами. И продолжил: — О Чарли ничего не удалось узнать. Следил за Николасом, причем безо всякого удовольствия. Проверил ту парочку, которую назвала Эллен. Нашел их имена, просматривая твои записи. Но они не знают ничего ни о ней, ни о Николе Хорняк.

— Они могли их убить? — тихим голосом поинтересовался я.

— Один из них. Другой просто мошенник со связями на самом верху. Я позволил ему жить на случай, если он понадобится мне в будущем.

— Как вышло, что ты не тронул Зиглера?

— Я приберег его до твоего возвращения, — ответил Вами. — Мы встретимся с ним вместе, отец и сын, настоящая команда… Теперь ты, — прибавил он. — Какие у тебя новости?

Я второй раз изложил историю своих подземных приключений. Вами слушал меня с отвисшей челюстью, что ему, честно сказать, несвойственно.

— Я знаю про туннели и пещеры, — заметил он, когда я закончил. — Я их исследовал. Но никогда не встречался ни с чем подобным.

— Ты в состоянии найти смысл в том, что говорили виллаки? — спросил я.

— Нет.

— Плоть сновидений — это тебе о чем-нибудь говорит?

— А должно?

— Кардиналу сказало.

Вами поднял брови, и я рассказал ему о встрече с Кардиналом.

— С каждой минутой все невероятнее. — Вами хмыкнул. — Чтобы Кардинал покинул свою крепость ради заявления о своей невиновности? Ни о чем подобном никогда не слышал.

— Кардинал знает о виллаках и их планах, — сказал я.

— Ничего удивительного.

— Я-то думал, что их треп насчет потоков крови, плоти и сновидениях простая белиберда, но Кардинал воспринял это серьезно — выходит, и мы должны.

— Точно, — согласился Вами.

— Тогда выясни, — предложил я.

— Как?

— У слепца — под пытками. Или вытащи Кардинала через черный ход из Дворца и выбей из него правду. Мне наплевать. Это твоя забота. Я тем временем займусь Ником и Зиглером.

— Зачем разделяться? Давай последим за Ником и Зиглером вместе, затем…

— Нет, — прервал я его. — Если один из них виновен в убийствах или знает киллера, он мой. И если найдешь убийцу, отдай его мне.

— Ты становишься жадным, Ал, мой мальчик, — проговорил Вами. — Все удовольствия — тебе.

— К чертям удовольствия! — вскричал я. — Это уже не игра. Я любил Эллен. Ты можешь это понять, сукин сын с черным сердцем? Ты знаешь, что такое любовь?

— Пожалуйста, — поморщился Вами. — Избавь меня от попсовой лирики.

Я покачал головой:

— Не шути. Я серьезно.

— Как можно быть серьезным насчет такого пустяка, как убийство? — возразил он. — Ведь мы все умрем. Она мертва, прими это и забудь. Тем более что вы давно разошлись.

— Это не имеет значения. Я ее любил.

— Любовь… — Он презрительно усмехнулся. — Самое подлое чувство. Любовь владеет слабыми — владеет, калечит их и уничтожает.

— Ты представления не имеешь, о чем говоришь. Ты никогда не любил. Это нельзя понять, если только…

— Но я люблю! — воскликнул он. — Я люблю смерть.

— Это вовсе не то же, что любить человеческое существо, — заметил я.

— Это даже лучше, — ответил он. — Смерть — единственная дама, достойная любви, потому что она владеет нами всецело. Любить себе подобного — это форма рабства. Только научившись любить смерть, человек может вкусить свободы. Признав границы, которые полагает смерть, мы освобождаемся, чтобы познать жизнь.

— Не собираюсь вместе с тобой вдаваться в философию, — сказал я. — Люби, черт возьми, что хочешь. Я же любил Эллен, и я найду ее убийцу и уничтожу его. Один. Если у тебя по этому поводу проблемы…

— Ал, Ал… — Вами поцокал языком. — Сыновья не должны восставать против своих отцов. Это противоречит законам природы.

— Ты отдашь мне убийцу? — потребовал ответа я.

— А если нет? Восстанешь ли ты во гневе?

— Если придется.

— А если я буду сопротивляться?

Я не ответил. Вами присмотрелся ко мне, затем кивнул:

— Да будет так. Убийца твой.

— Благодарю, — холодно произнес я.

— Знаешь, — улыбнулся Вами, — я тебе почти завидую. Уже много лет прошло с того времени, когда я отнимал жизнь в гневе. Ничто не сравнится с первой пущенной кровью, экстазом от… — Он замолчал, заметив пробежавшую по моему лицу тень. — Я что-то не то сказал?

— Нечто похожее говорил слепой жрец.

Я вспомнил слова голого парня на платформе: «Ты должен получить кровь во гневе». Может быть, я зря пошел туда один. Возможно, именно этого они и хотели, и я сыграл им на руку.

— Ты начинаешь задумываться, — заметил Вами.

— Отчасти, — согласился я.

— Хочешь передумать?

Тщательно все прикинув, я ответил:

— Нет. Мне не нравится идея одиночного полета, но так должно быть.

— Как скажешь. — Вами двинулся к двери. — Если понадобится помощь, ты знаешь, как меня найти.

— Обещание свое помнишь? — крикнул я ему в спину. — Не станешь действовать, не связавшись со мной?

— Только в крайнем случае.

— Подожди. — Я остановил его, когда он уже взялся за ручку двери. — Ты сказал, что любишь только смерть, что больше нет ничего достойного любви. Означает ли это, что ты не любишь меня?

Он прищурился, как будто делал какой-то вывод.

— Ты интересуешь меня, как и несколько человек еще. И я испытываю к тебе некоторые отцовские чувства.

— Но не любовь?

Он ухмыльнулся:

— Вот если бы ты был мертвым.

И вышел.

Когда я пришел в «Красную глотку», там почти не было посетителей: заведение открылось совсем недавно. Ника нигде не увидел, но я и не надеялся застать его так рано. Я заказал минеральную воду и нашел утолок, где мог просто сидеть и наблюдать.