Книга Американский герой - Ларри Бейнхарт

Мэгги продолжает оставаться для меня загадкой. Я ни о чем ее не спрашиваю. Я знаю только то, что она существует.

Вдали появляется дом. При виде цели она выходит из зоны бесчувствия. На нее наваливаются мысли об отдыхе, усталости, боли, и это тут же отражается на ее беге.

— Дом — это еще не конец, — говорю я.

— Ладно, — откликается она и выравнивает свой бег.

Мы подбегаем все ближе и ближе, и она начинает надеяться на то, что я ее обманул. Что мы остановимся. Бег ее становится рваным: стоит ей подумать об отдыхе, и она начинает сбиваться с ритма, стоит ей забыть о нем — и он становится ровным. Она взбодряется, когда мы останавливаемся около дома. Она берет меня под руку и облокачивается, словно лишившись сил. Впрочем, думаю, лишь на следующий день она ощутит в полной мере сегодняшнюю нагрузку.

— Скажи мне, — говорит она, — я хочу, чтобы ты мне сказал.

— Что?

— Кто она?

— Ее звали Дао Тхи Тай.

— Звали?

— Да, звали.

— Прости меня, Джо.

Я пожимаю плечами.

— А что случилось, Джо? Что с ней случилось?

— Шальная пуля.

— Шальная пуля?

— Вражеская пуля.

— Вражеская? Какого именно врага?

— Хватит заниматься казуистикой.

— Казуистикой? Ответь мне попросту, чтобы я могла понять и больше не задавала бы тебе вопросов.

— Ее застрелили. В Гуи. В нашей квартире, где мы с ней вместе жили.

— Кто? Кто ее застрелил?

— Не знаю кто. Какая разница? Друзья — враги. Это ничего не меняет. Ее соотечественники были нашими врагами. А мы были ее врагами. Является ли враг моего друга моим врагом? Может, ее никто и не собирался убивать. Но нас послали туда убивать. И они должны были нас убивать.

— Ты ее очень любил, Джо?

Я миную ворота и начинаю подниматься по лестнице. Я хочу в душ. Надо подготовиться к приему, на который мы собираемся ехать.

— Мэгги, — говорю я, чтобы поставить точку в этой истории, — о Мэгги, она ждала ребенка.

Это классическая голливудская вечеринка. Немыслимое количество денег втюхано в выпивку и закуску. На улице прислуга паркует машины, внутри гостей обслуживают пять барменов и пять официантов. Весь этот обслуживающий персонал выглядит лучше, чем я и еще 99,9 % обычных людей. Зубы у всех в идеальном состоянии. Однако, несмотря на то что они выглядят даже лучше большинства гостей, они все же являются игроками другой лиги.

Среди гостей — Джулия Робертс, Мишель Пфайфер и Жан-Клод Ван Дамм. Когда нас знакомят, последний начинает пыжиться и строить глазки, надеюсь, что Мэгги, а не мне. Она же обращается с ним так, словно он Тул О'Нил. Я уже говорил, что Мэгги свойственны вежливость и предусмотрительность, несмотря на живущее в ней ощущение, что жизнь — это кино.

Здесь же присутствует и Джон Траволта, хотя, как мне объясняют, он не часто появляется на людях. Его жена осталась дома с ребенком. Он с искренней сердечностью здоровается с Мэгги. Я спрашиваю его, не расскажет ли он мне что-нибудь о саентологии, и он с удовольствием соглашается.

— Я хотел спросить у вас, — говорю я, — может ли саентология излечить гомосексуальность?

Это производит эффект разорвавшейся бомбы. Джон замолкает и смотрит на меня круглыми глазами. Мэгги тоже смотрит на меня так, словно я совершил недопустимую оплошность.

— Я не хочу сказать, что это болезнь, — добавляю я. — Но просто если гомосексуалист хочет стать гетеросексуалом, может ли ему в этом помочь саентология? Я спрашиваю, потому что меня об этом просила Бемби Энн Слайго. — Если я решу вернуться к прежней жизни, то неплохо будет завязать дружеские отношения с секретаршей Мела Тейлора, так как сам он вряд ли будет в восторге от моего появления.

Траволта отвечает, что саентология помогает людям очиститься. Стоит человеку очиститься, как с ним начинают происходить очень важные психологические и эмоциональные изменения, он начинает получать желаемое и управлять своей жизнью, потому что он духовно чист. Так что, похоже, я смогу сообщить Бемби Энн то, что ее интересует.

Дэвид Хартман появляется с Сакуро Дзюдзо и еще двумя японцами, занимающимися боевыми искусствами. Кто-то говорит мне, что это его телохранители и что он теперь никуда без них не ходит. Еще кто-то из гостей сообщает, что они могут убить человека с помощью одного прикосновения. Хотел бы я посмотреть, как Ван Дамма будут представлять Дзюдзо. Даже заплатил бы за это.

Хартман здоровается со мной с повышенным энтузиазмом. Однако это ни о чем говорит. Он поступил бы так же, даже поручив Сакуро отрубить мне голову. Я улыбаюсь. Он спрашивает, как идут дела и не успел ли я уже что-нибудь найти для Мэгги.

— Так, пару интересных предложений, — отвечаю я.

— Каких?

— Не знаю, гожусь ли я для этого дела, — говорю я. — Что-то я начинаю сомневаться в своих способностях. Ведь сегодня моя первая рекламная акция, не так ли?

Хартман смеется. И Мэгги, услышав его смех, подходит к нам.

— Над чем это ты здесь смеешься?

— Знаешь, а он не так плох, как я думал. У него отличная хватка, — отвечает Хартман Мэгги. — Продолжайте в том же духе. Если мне понравится материал, обещаю вам помочь.

— О'кей. Во-первых, крупная историческая картина. Я знаю, что костюмные фильмы сейчас не в моде. Но Екатерина Великая… В фильме будут отображены новые биографические данные. И насколько я знаю, по общей атмосфере он будет очень современным. Уже не говоря о возможности совместного производства с Россией, которая готова на все, лишь бы получить твердую валюту. Как вы думаете, во сколько нам обойдется аренда русской армии на пару дней? С обмундированием и всем остальным? Думаю, нам удастся сделать широкомасштабную постановку за небольшие деньги. А во-вторых, я только что получил книгу о безработной актрисе, которая становится детективом. Вместо того чтобы стать официанткой или заниматься парковкой машин. Все происходит в Нью-Йорке. И написано хорошо.

— Боевик?

— Нет, — отвечаю я. — Скорей психологическая драма. Она больше актриса, чем детектив. Плюс культурные ассоциации. Это как если бы «Тутси» скрестить с «Чтобы кто-нибудь заботился обо мне».

— А от военной истории вы уже отказались?

— Надо еще найти военную историю, где была бы хорошая женская роль.

Хартман оглядывается по сторонам, замечает кого-то и увлекает нас к бару.

— Барри, Мэгги ты знаешь, а вот с Джо Брозом ты еще не знаком. Мы обучаем его профессиональным навыкам. Пусть он на тебе попрактикуется, а мы с Мэгги посмотрим и будем высказывать свои замечания.

Мэгги делает вид, что счастлива со мной, но это уже не имеет значения. Этот спектакль долго продолжаться не может. Я продолжаю действовать на автопилоте. Может быть, имение потому Барри и нравится мой рассказ, что я ничего в него не вкладываю. Я обещаю прислать ему экземпляр книги и рецензию на следующее утро.[86]Я медленно и последовательно пью бурбон. Мне на все наплевать. Среди гостей блуждает одиннадцатилетний хозяйский сын — очень милый мальчик в черном галстучке. Бармены отказываются его обслуживать, поэтому, когда кто-нибудь из гостей отставляет свой бокал, он быстро хватает его и выливает в свою кока-колу. Чем больше он пьянеет, тем откровеннее пялится на груди присутствующих женщин. Уже около полуночи он подходит к Мишель Пфайфер с остекленевшим взором и произносит: «Дай мне только потрогать их. Только потрогать один раз».