Книга Глаза убийцы - Джон Сэндфорд

Когда они вернулись к дому, Дэвенпорт оперся о дверь гаража, пытаясь отдышаться. В руке он держал пластиковый пакет с видеокассетой.

— Мне нужно делать это чаще, — сказал он. — Как ты думаешь, сколько мы пробежали?

— Около трех миль. Достаточно, чтобы вспотеть.

— Не хочется признаваться, но я вспотел после того, как пробежал первые двести ярдов, — проворчал Лукас.

— Тогда тебе лучше принять душ, — негромко сказала женщина.

Она стояла рядом с ним, ее рука пробралась к нему под футболку, и она провела ногтями по его груди вниз, до живота. Лукас вздрогнул.

— Нам предстоит серьезное дело, — сказал он, стукнув ее по заду пакетом с кассетой.

— Брось, какая разница, когда мы посмотрим фильм — сразу или через час?

Он принялся поглаживать подбородок, словно обдумывая ее слова.

— Хм. Твой довод представляется мне разумным.

— Тогда давай освежимся.

Лукас, все еще мокрый после повторного душа, надел джинсы и футболку, после чего вставил кассету в видеомагнитофон и включил телевизор.

— Что будем искать? — спросила Кэсси.

— Я хочу увидеть, напомнит ли нам Человек тьмы кого-то из тех, кого мы знаем. Не старайся смотреть на него слишком внимательно — пусть все произойдет само собой.

Актриса села на пол перед телевизором.

— Теперь я понимаю, почему мальчишка назвал фильм комиксом, — сказала она через несколько минут после начала, когда Человека тьмы взрывом вышвырнуло в окно лаборатории. — Все это чушь.

— Тебе он кого-нибудь напомнил?

— Пока нет. — Она встала. — А персиковое мороженое все еще в холодильнике?

— Конечно.

Кэсси села на прежнее место с мороженым в руках. Она ела, тщательно облизывая ложку и не спуская глаз с экрана. Когда Человек тьмы исполнял короткий пугающий танец с металлической воронкой на голове, она нахмурилась и покачала головой.

— Что такое? — спросил Лукас.

— Верни эту сцену.

Он остановил запись и перемотал пленку. Они еще раз молча посмотрели танец.

— Пока ничего не говори, — попросил Дэвенпорт.

— Хорошо. Давай смотреть дальше.

Он наблюдал за Кэсси, которая все больше и больше погружалась в фильм. В конце она сказала:

— Дрянь, но есть несколько сильных эпизодов.

— Так что же ты увидела?

— Знаешь, я отношусь к людям, которые кричат: «Долой полицию!» — сказала она, пристально посмотрев на него.

— Ну да…

— Я и те, с кем мне приходится общаться.

— Да.

— И мне ненавистна мысль о том, что полиция следит за людьми и так далее.

— Продолжай.

Она посмотрела на пустой телевизионный экран, нахмурилась и сказала:

— Человек тьмы напоминает мне одного актера из нашего театра. На самом деле он совсем на него не похож. У него другая фигура, да и выглядит он иначе. Но у него аура Человека тьмы. И иногда он двигается так же.

— Ладно. Никуда не уходи.

Он быстро зашел в гостевую спальню, огляделся по сторонам и увидел на кровати ксерокс картины «Циклоп» Редона.

— Зажмурься, — сказал Лукас, вернувшись. — Я собираюсь показать тебе картинку. Ты должна посмотреть на нее секунду, а потом снова закрыть глаза. Чтобы получить мгновенное впечатление… Откроешь глаза после того, как я тебя попрошу.

— Хорошо.

— Давай, — сказал он и поднес ксерокс к ее лицу.

Женщина открыла глаза и не стала их закрывать, тогда он быстро убрал листок за спину.

— Боже мой, — прошептала она. — Я чувствую себя Иудой.

— Кто это?

— Возможно, Карло Друз. Ты видел его, когда в первый раз пришел в театр. Он тренировался на сцене.

— Я это чувствовал, — сказал полицейский. Его охватило возбуждение, и он вздрогнул. — Проклятье, он ведь жонглер? Человек, которого люди не видят без грима. Я знал, что он попадался мне на глаза.

— Я чувствую себя…

— Плевать! — рявкнул он. — Ты видела свою подругу Элизабет. Хочешь взглянуть на женщину в Мейплвуде? Мы считаем, что он воспользовался отверткой…

— Нет, нет…

— В театре есть его снимки? Для рекламы, вообще любые?

Кэсси неуверенно кивнула.

— Все его лицо покрыто шрамами. Он не любит, когда его фотографируют. Иногда он пользуется косметикой, чтобы их скрыть… но лучше всего он чувствует себя в театральном гриме. Именно в таком виде он обычно снимается — полностью загримированным. Я не знаю, существуют ли обычные фотографии Друза…

— А мы можем попасть в театр?

Она колебалась.

— Я могу провести нас в здание, но офис заперт. Если мы туда проникнем, ты сможешь посмотреть личные дела… Я даже не знаю.

— Давай, Кэсси, — немного мягче сказал Дэвенпорт и коснулся ее плеча. — Мы не собираемся устраивать революцию. Мне всего лишь нужны снимки этого парня.

— Хорошо, — со вздохом сказала она, шагая за Лукасом в спальню. — Я чувствую себя омерзительно, но мне в голову приходят и другие вещи… Карло не любил Элизабет, да и она относилась к нему плохо.

— Она собиралась его уволить? — спросил полицейский, надевая рубашку.

Кэсси пожала плечами.

— Кто знает? Считалось, что ей не нравится его внешность. Он очень неплохой актер.

Лукас остановился и посмотрел на Кэсси.

— Друз мог это сделать? Способен ли он на убийство?

Она содрогнулась.

— Из всех кого я знаю… да, я бы сказала, что он более других способен на это. Но без страсти. Я не понимаю, почему преступник выкалывает глаза. Если бы Карло захотел кого-то убить, он бы его прикончил, а потом спокойно ушел.

— Любопытная мысль, — задумчиво сказал Дэвенпорт. Он надел спортивную куртку, затем нашел в нижнем ящике бюро кожаный футляр и сунул в карман. — Пойдем посмотрим.

По дороге Лукас сказал:

— Помнишь, когда я увидел Друза на сцене, то спросил у тебя, где он был во время убийства Армистед. Ты ответила, что он весь день находился где-то в театре.

— Да… — Она нахмурила брови. — Он там был. Но люди все время приходят и уходят. На противоположной стороне улицы продают булочки с корицей, чуть дальше по Седар — чизбургеры. Никто не обращает внимания на эти перемещения. А от театра до дома Элизабет всего десять минут ходьбы.

— Однако у тебя было ощущение, что он находился рядом?

— Да. Но точно я не могу вспомнить… Меня допрашивал полицейский на следующий день — может быть, он знает?