Книга Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

И снова она переполнила мое ци энергией лей-линии. По кожепотекло тепло, забился пульс в синяке, который оставил мне Алгалиарепт. «Сила»этого «тока», если можно так выразиться, была несколько выше обычной, и яподумала, что это не слишком тонкое напоминание от Кери: на этот раз всесделать правильно.

– Тулпа, – шепнула я, услышав это слово не только ухом,но и мыслью. Выбор слова не был особенно важен – важно было выстроить ассоциациюмежду этим словом и моим действием. Обычно используется латынь, потому чтотогда случайное произнесение слова маловероятно. Процесс идентичный тому, вкотором я осваивала мгновенное построение круга. Слово «тулпа» не латинское –да вряд ли и английское[11], – но частоли оно используется вразговорной речи?

Энергия из линии быстрее на этот раз нашла мой круг изаполнила его. Я глянула на Кери и кивнула, готовая принять еще. Она посмотрелав ответ серьезными глазами, поблескивающими зеленым в свете настольной лампы. Яс шумом выдохнула, перед глазами все расплылось – это Керн подняла уровень, именя омыло резкой волной тепла.

– Тулпа, – шепнула я, чувствуя, как убыстрился пульс.Новая сила нашла прежнюю. Мой сферический защитный круг внутри подсознанияраздался шире, принимая ее. Зрение прояснилось, и я кивнула Кери. Она моргнула,когда я знаком попросила еще, но я не хотела, чтобы Ал вывел меня из строяперегрузкой силы.

– Все в порядке, – сказала я, потом напряглась, когдасиняк под глазом забился пульсом, горя, как солнечный ожог, даже несмотря наамулет против боли.

– Тулпа, – произнесла я, обмякнув, когда жар спал. Видишь?– сказала я паникующему мозгу. – Это иллюзия, на самом деле я не в огне.

– Хватит, – сказала Кери обеспокоенно, и я подняла голову.Огонь в моих жилах погас, но я была измотана, и пальцы у меня дрожали.

– Я не пойду сегодня спать, пока не научусь выдерживатьто, что он на меня обрушил, – ответила я.

– Но, Рэйчел… – возразила она, но я медленно помахаларукой в жесте отрицания.

– Он вернется, – сказала я. – И я не смогу с нимдраться, если меня будет корчить от боли.

Побледнев, Кери наклонила голову, и я дернулась, когда онапустила в меня новую порцию энергии.

– Боже мой! – ахнула я и произнесла свое ключевое словораньше, чем Кери могла бы остановиться. На этот раз энергия кислотой протеклачерез меня, притягиваемая моим словом – не находя случайные пути, а прокладываяновые каналы. Голова у меня дернулась вверх, я круглыми глазами смотрела наКери, а боль уходила.

– У тебя получилось! – сказала она почти испуганно,сидя передо мной на полу по-турецки.

Проглотив слюну, я подобрала под себя ноги, чтобы она невидела, как у меня коленки дрожат.

– Ага.

Кери, не моргая, держала на коленях чашку.

– Отпусти энергию. Тебе нужно заново себяотцентрировать.

Я заметила, что обнимаю себя руками. Усилием воли разжав их,выдохнула. Отпустить – это проще сказать, чем сделать. Сейчас во мне собралосьсилы столько, что я могла выбросить Айви в соседнее графство. Если энергия непотечет обратно в мое ци, а затем в линию по каналам, которые Кери аккуратнопрожигала в моей нервной системе, это будет по-настоящему больно.

Собравшись с духом, я сосредоточила волю на пузыре сэнергией и нажала. Задержав дыхание, я ждала боли, но лей-линейная энергияплавно вернулась в мое ци и в линию, оставив меня дрожать от растраченногоадреналина. С невероятным облегчением я отвела волосы с глаз и уставилась наКери. Чувствовала я себя ужасно: усталая, измотанная, вся вспотевшая – нодовольная.

– Все лучше и лучше, – сказала она, и я усталоулыбнулась.

– Спасибо. – Взявшись за кружку, я глотнула холодногокофе. В следующий раз она, наверное, предложит мне самой брать из линии, а яеще не готова пробовать. – Кери, – обратилась я к ней, чувствуя, как дрожатпальцы. – Не так уж это тяжело по сравнению с тем, что оно дает. Почему такмало народу это умеет?

Она улыбнулась – в сумерках, в тени от лампы она сталапохожа на древнего мудреца.

– В безвременье это умеют многие. Это ведь первое –нет, второе, – чему учат нового фамилиара.

– А что первое? – спросила я, не успев подумать, что,быть может, лучше мне этого не знать.

– Убить собственную волю, – ответила она, и от ееинтонации – что это само собой разумеется – у меня лицо окаменело. – Отпуститьменя, знающую, как быть собственным фамилиаром, было ошибкой. Ал убил бы меня,если бы мог это скрыть.

– А он не может? – испугалась я, что демон решитпопытаться.

Кери пожала плечами:

– Может быть, и может. Н оя сохранила при себе душу,пусть и такую черную. Вот это только и важно.

– Понимаю. – На самом деле я не понимала еевеликодушного отношения, но я не была целое тысячелетие фамилиаром у Ала. – Яне хочу иметь фамилиара, – сказала я, радуясь, что Ник теперь далеко и ничегоэтого не чувствует. Наверняка если бы он был близко, то позвонил бы узнать, всели у меня в порядке. Думаю, позвонил бы.

– Ты отлично справляешься. – Кери глотнула чаю ипосмотрела на темные окна. – Ал мне говорил, что у меня три месяца ушло на тотэтап, что ты уже миновала.

Я посмотрела на нее, потрясенная. Не может быть, чтобы я еенастолько превосходила.

– Ты шутишь.

– Я сопротивлялась. Я не хотела учиться, и он менязаставлял, используя отсутствие боли в качестве положительного подкрепления.

– Ты три месяца страдала от постоянной боли? – спросилая в ужасе.

Она опустила взгляд к своим тонким пальцам, переплетенным начашке.

– Не помню. Это было очень давно. Я помню, как сижу уего ног, а его мягкая рука лежит у меня на голове, он отдыхает и слушает, как ярыдаю по небу и деревьям.

Представить себе эту хрупкую красавицу у ног Алгалиарепта,терпящую его прикосновение – это было почти невыносимо.

– Я очень тебе сочувствую, Кери, – шепнула я.

Она дернулась, будто только сейчас поняв, что говорилавслух.

– Не давай ему себя увести, – сказала она, оченьсерьезно глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Я ему нравилась. Хотя онпользовался мною, как все они пользуются своими фа-милиарами, я ему нравилась.Я была драгоценной жемчужиной в его короне, и он обращался со мной хорошо,чтобы я служила подольше. А ты… – Она наклонила голову, отводя взгляд иперебрасывая косу через плечо. – Он будет тебя пытать так тяжело и сильно, чтоу тебя времени дышать не будет. Не давай ему себя забрать.