Книга Рыцарь света - Симона Вилар

Мод странно было слышать от сына подобные речи. И она осторожно напомнила, что Юстас женат, причем, ни много ни мало, на французской принцессе. Юстас огрызнулся: он женат на калеке, которая не родит ему детей. А вот Милдрэд молода, здорова и вполне может рожать. Именно ее дети однажды, возможно, станут наследниками Юстаса. Что же касается Констанции, то она может однажды умереть. Своей смертью или в результате несчастного случая…

— Довольно, — перебила его мать. — Я не желаю это слушать. Более того, я буду настаивать, чтобы ты оставил эту саксонку и немедленно поспешил в Нормандию. Ты слышишь, Юстас, твое время пришло. Король Луи начал кампанию против Плантагенета и ждет, что и ты, согласно вашей договоренности, поспешишь привести ему на помощь войска.

— Что? Именно сейчас? Проклятие! Людовику приспичило воевать именно теперь, когда я…

Он умолк, только его щеки напряженно подрагивали.

— Да, теперь, — с нажимом произнесла Мод. — Ты ведь не так давно и сам рвался отличиться на поле брани. И, учитывая ситуацию, тебе надо показать, что ты способен не только захватывать замки вчерашних союзников, но и в состоянии проявить себя в настоящей войне. Ты английский принц, ты зависишь от своей власти. Это твой долг, если ты хочешь однажды стать королем! Поэтому тебя должны волновать не утехи с Милдрэд Гронвудской, а возможность укрепить свое положение. И я говорю: оставь ее. Хотя бы на время. Может, это и к лучшему — так она скорее свыкнется со своим положением. А вот король Людовик должен быть уверен, что Констанция все еще твоя жена и что он будет сражаться бок о бок со своим родичем, а не с извергом, который искалечил принцессу и готов отказаться от военной кампании ради удовольствия барахтаться в постели с саксонкой. Кстати, как там сама Милдрэд? Она тут такой шум подняла, все мои люди слышали ее крики. Поэтому я не желаю, чтобы она здесь оставалась. Это мое условие!

Юстас кивнул, но промолчал. Думал о чем-то своем, глаза его были пустыми и безжизненными. И так как его молчание затягивалось, Мод сказала, что с его стороны было бы благородно позволить Милдрэд присутствовать на погребении родителей.

— Нет! — резко отмахнулся принц и внимательно поглядел на мать. — Она еще не знает, что и Эдгар, и леди Гита погибли. И я был бы признателен, мадам, если бы она не узнала об этом как можно дольше. Вы меня понимаете?

Мод его поняла: ее сын подчинил девушку, шантажируя жизнью родителей. Умно. Но и глупо. Ибо подобное долго не скроешь.

— Ты, кстати, распорядился насчет погребения барона и его супруги? — спросила она.

Юстас отвечал как-то вяло и без интереса: всем займутся тамплиеры. Поскольку Эдгар все еще числится в их братстве как конфратер, то они берутся похоронить его как члена ордена в своей церкви в лондонском Темпле. А леди Гиту похоронят в монастыре Святой Хильды, которому она столько покровительствовала при жизни. Так что все будет, как и должно, храмовники вполне справятся, за всем присмотрят и позаботятся о том, чтобы выплатить Юстасу, который взялся опекать юную баронессу, упомянутую сумму на содержание девушки. Правда, в данной ситуации слово «опекать» имело под собой совсем иную подоплеку, однако никто из храмовников не стал уточнять подробности. Ну да и так ясно: Милдрэд в руках английского принца и с этим пока ничего не поделаешь. По сути, такое положение вещей должно их устраивать: пока девушка у королевского сына, у них будут развязаны руки в управлении ее землями. Юстас даже хмыкнул, понимая, что все идет отнюдь не так плохо и свой главный трофей, саксонскую леди, он оставит у себя.

Поведав все это матери, принц сразу же перешел к иной теме — к планам предстоящей нормандской кампании. Они обсудили, когда ему выступать, где назначить сбор войск и переправу на континент. При этом принц сказал, что его люди изрядно награбили в Гронвуде и ему необязательно выплачивать им первый взнос. А вот полученную для Милдрэд сумму он вполне может использовать для военных нужд. Ведь о Милдрэд он позаботится сам. Что касается договора, заключенного тамплиерами с Юстасом, то он придаст всему этому вид некоей законности. И никто уже не будет оспаривать у ордена Гронвуд-Кастл, наоборот, все поймут, что Юстас стал союзником ордена, и даже тот же Гуго Бигод не посмеет расширять свои полномочия в Норфолкшире, когда там по воле королевского сына храмовники приобретут такую власть.

В глазах Мод, внимательно слушавшей сына, промелькнуло уважение. Бесспорно, Юстас был чудовищем, рвущимся к цели напролом, ничем не брезгующим, и там, где Стефан пекся о рыцарской чести, Юстас вел себя безжалостно и решительно. Какой король из него бы получился! Если однажды он станет королем, то с его жесткостью и упорством он живо прекратит в Англии всякие беспорядки; его не решатся ослушаться, не посмеют. Порой тот, кто внушал страх, приносит больше пользы, чем тот, кто стремится следовать законам. Однако… Увы, рано или поздно люди устают бояться. И тогда обращают взоры к тому, кто может их защитить. А такой человек имелся — мальчишка Генрих Плантагенет.

Мод взяла руки принца в свои, невольно поразившись, какие они сухие и холодные.

— Учти, Юстас, главное для нашего дома — победа над сыном этой сучки Матильды Анжуйской. Здесь же я сама постараюсь уладить все, что ты натворил. И, думаю, тамплиеры помогут мне в этом. Не тебе, но мне! Все же я племянница первых иерусалимских королей Годфрида и Бодуэна[45]и имею определенный вес в глазах храмовников.

Юстас благодарно склонился к руке королевы.

— Вы — лучшая мать, какую только может пожелать себе смертный.

— Особенно учитывая, что я потворствую твоим преступным планам. Однако и ты не забудь мое условие: я не желаю встречаться с твоей пленницей. И требую, чтобы ты увез ее из Хедингема!

Принц согласно кивнул. Пообещал, что ушлет девушку на остров Уайт. При этом на его лице появилось — королева Мод могла в этом поклясться — некое мечтательное выражение. Вслух же Юстас сказал, что на острове Милдрэд будет в изоляции и не узнает о кончине родителей.

Глава 10

Рыцари-тамплиеры собрались в большом зале комтурии в Колчестере для обсуждения насущных дел. Обычно орденские заседания капитула проходили благопристойно и с полагающейся велеречивостью — комтур Ричард Гастингс следил, чтобы вверенные ему братья вели себя в соответствии со своим достойным положением. Однако в тот день собрание прошло несколько сумбурно: во-первых, обсуждались кандидатуры рыцарей, которых в ближайшее время надлежало отправить морем в Святую землю; во-вторых, у всех на устах было доставшееся им богатство после неожиданной гибели конфратера Эдгара Гронвудского. Еще предстояло обсудить недостойное поведение одного из собратьев, уже вторично уличенного в содомистских наклонностях, и этот вопрос надо было решить безотлагательно, так как тамплиеры старались не выносить скандалы за пределы ордена. Обвиненный рыцарь умудрился пристать к юноше из свиты епископа Илийского, а тот успел пожаловаться своему патрону, и епископ прислал гневное послание. Все эти вопросы требовали немедленного рассмотрения, поэтому у комтура Ричарда Гастингса голова шла кругом и он даже не очень усмирял расшумевшихся тамплиеров.