Книга Щегол - Василий Горъ

пугать нездоровой синюшностью, сильную шею, восхитительно полную и чертовски упругую грудь, распирающую сдавливающую повязку, чуть широковатую, но все равно аппетитную талию, плоский живот и мускулистые, но женственные бедра. А после демонстрации всего этого великолепия вдруг натолкнуло на интересную мысль:

«Этой особе ни разу не двадцать восемь и, тем более, не тридцать: на этот возраст она выглядела из-за запредельной усталости, отчаяния и мертвого взгляда. А вот так, немного расслабившейся и хорошенечко отмытой, „тянет“ от силы года на двадцать два!»

Как водится, эта догадка вызвала цепную реакцию и помогла сделать еще несколько выводов. Итоговая картина обрадовала до невозможности, ведь если на момент гибели родителей Кольцовой-старшей было лет семнадцать-восемнадцать, то получалось, что даже в столь юном возрасте она являлась Личностью с большой буквы. Иначе не наплевала бы на свое будущее и не устроилась на ближайшую ферму зарабатывать средства на жизнь далеко не самым высокооплачиваемым трудом. Мало того, Ольга уже тогда отличалась фантастической целеустремленностью, невероятным упорством и здоровым авантюризмом — именно последний заставил ее воспользоваться вроде как призрачным шансом радикально изменить свою жизнь, потратив деньги, полученные в качестве компенсации, на низкоранговые Искры, рискнуть приживить «неприживляемое» и, в конечном итоге, прыгнуть выше головы. Ну, а о ее самоотверженности можно было даже не вспоминать: девица моего возраста, не задумываясь, взвалила на свои плечи ответственность за младшую сестру и чуть менее, чем за четыре года каторжного труда заработала средства для гарантированного перехода сестры на следующую ступень социальной лестницы.

В общем, по итогам этих размышлений желание разобраться в характере Ольги, появившееся еще во время разговора над трупом змеи и основательно усилившееся после казни Юдина, куда-то пропало. А ему на смену пришла внутренняя потребность хоть как-то поучаствовать в судьбе Кольцовой-старшей и помочь ей снова найти смысл жизни.

«Ядра, заныканные возле заимки Докукиных, не испортятся… — подумал я, устало вытянув ноги. — В деньгах я, мягко выражаясь, не нуждаюсь. Так что наведаюсь к схрону на обратном пути из расщелины. А пока буду делать вид, что продолжаю искать семью. Кстати, отправляться в Большой Поход надо будет по другому берегу Еланки, чтобы не рисковать, переплывая ее в Пятне. И последнее: уходить отсюда надо будет уже после того, как у Ольги появятся невидимость и марево. Чтобы по пути к „Приозерному“ она была вынуждена заниматься их прокачкой под „нормальным“ магофоном и не рвала себе душу тягостными воспоминаниями…»

Глава 29

11 октября 2512 по ЕГК.

…С половины восьмого до девяти утра я набивал низкоранговые ядра в промышленных масштабах — раскидывал сферы умиротворения, дожидался, пока звери и птицы, обожравшиеся человечины аж с восемнадцати трупов, перестанут биться в агонии, и вырезал Искры вместе с самыми крупными энергетическими узлами. Если бы не артефактный нож Уфимцевых, умотался бы до состояния нестояния. А так самая долгая и неприятная составляющая процесса давалась, что называется, бегом. Поэтому на территорию заимки я вернулся и довольным, и бодрым, нарезал пару кругов в поисках «случайно» заплутавших хищников и, не обнаружив ни одного, занялся делом. Сначала помыл, рассортировал и разложил добычу по целлофановым пакетам. Затем обработал их растворителем органики, чтобы гарантированно избавить от запаха крови, надписал и сложил в термос. Затем ополоснул и тщательно вытер подаренный клинок, организовал завтрак, упал в облюбованное кресло и невесть в который раз за утро посмотрел на часы.

Увы, организму госпожи Кольцовой оказалось плевать на расчетное время действия такой дозы снотворного, и девушка продрыхла на сорок шесть минут дольше, чем я рассчитывал. Впрочем, в сознание пришла на удивление легко и быстро, за считанные мгновения узнала потолок и стены комнаты отдыха, ухнула, было, в бездну отчаяния, но вовремя вспомнила о моем предполагаемом уходе и, испуганно вскочив с дивана, аж застонала от боли.

Обнаружив меня в кресле, закусила губу, осторожно выпрямилась и… пошла красными пятнами. Но этот приступ самоуничижения не помешал ей взять себя в руки, включить голову и сделать напрашивающиеся выводы:

— Извини, но назвать это утро добрым не поворачивается язык. Поэтому здравствуй. И огромное тебе спасибо. Как за снотворное и за то, что до сих пор не ушел, так и за накрытый стол…

Я поздоровался в ответ, заметил взгляд, брошенный на дверь, и сообщил, что во дворе безопасно. Впрочем, наружу вышел все равно, ибо хищных птиц тут хватало, а от бани до «будки» туалета было не так уж и близко. Пока Ольга одевалась, справляла нужду и мылась, стоял, подставив спину восходящему солнцу, и прислушивался к возобновившейся грызне.

Потом вернулся в комнату отдыха, наткнулся взглядом на ошарашенное лицо Кольцовой, заметил на ней марево и невольно улыбнулся:

— По-оздравляю с о-обретением сра-азу д-двух ре-едчайших у-умений!

— Спасибо! — благодарно выдохнула она, сдуру попробовала поклониться и зашипела от боли. Потом сбросила оба навыка, с моей помощью опустилась на самый край дивана и преувеличенно бодро заявила, что теперь ей будет чем забивать голову во время моего отсутствия.

Я отрицательно помотал головой и сообщил, что решил не оставлять ее одну, поэтому после трапезы мы потихоньку выдвинемся в сторону Большой Земли.

Тут девушка покраснела, опустила взгляд и… заставила себя посмотреть мне в глаза:

— Я, конечно, не в норме, но трое суток как-нибудь продержусь. Так что иди за своими Искрами со спокойной душой.

— Схо-ожу. Но по-осле того, к-как вы-ыведу тебя из Пя-атна и о-отвезу в Ми-ихнево или в М-мценск… — твердо сказал я.

— Даю слово, что не стану накладывать на себя руки и делать какие-либо глупости! — протараторила она, как-то почувствовала, что не убедила, и криво усмехнулась: — Игнат, если ты думаешь, что там мне станет легче, то сильно ошибаешься. Последние четыре года в родительском доме хозяйничала Инна, поэтому там абсолютно все будет напоминать о ней. И в Мценск мне уже не надо: узнав о похищении, я пробовала отпроситься с объекта и у командира смены, и у оперативного дежурного, и у владельца ЧОП-а, но без толку — они категорически запретили покидать пост до завершения смены. А после того, как узнали, что я проигнорировала прямые запреты, прислали уведомление о расторжении контракта.

Я поставил себя на место этих тварей и задал Ольге уточняющий вопрос:

— Про-осто так те-ебя не о-отпустил бы. О ч-чем ты у-умолчала?

Кольцова попробовала отмолчаться, но не смогла. И сообщила, что ей выкатили «сумасшедший штраф» в три тысячи рублей:

—