Книга Приют гнева и снов - Карен Коулс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кожа ботинок так затвердела, что пальцы и пятки трет, когда мы спускаемся по лестнице. Слива не сворачивает ни влево, ни вправо, а идет прямо к входной двери, где, улыбаясь, ждет Такер. Диамант не пришел попрощаться. Мне бы хотелось сказать ему кое-что, но, видимо, не суждено.
Мы с Такер идем к воротам.
– Доктор Диммонд открывает частную лечебницу, – сообщает мне она, и румянец заливает ее щеки, – и я поеду с ним.
– О, я рада. – Я сжимаю ее руку. – Я так рада.
Оглядываюсь на серое здание, на привычные окна с белыми решетками, которые кажутся такими красивыми снаружи.
Где-то там Уомак, Подбородок, Слива, Красотка и еще два чудовища – всех этих людей я недолюбливала или даже ненавидела, однако на протяжении всех этих пяти лет я знала только этих людей. Там все знакомо и безопасно, передо мной же лежит неизвестность.
Такер достает из кармана листок и протягивает его мне. На нем написан адрес в Уилтшире.
– Он хотел, чтобы я передала тебе это. – Такер протягивает мне остро наточенный карандаш. – Он сказал, что вам это может понадобиться.
– Спасибо. – Я кладу его в сумку.
– Куда вы пойдете? – спрашивает она.
– В свою деревню. – Я вглядываюсь в горизонт, будто действительно туда собираюсь. – У моего отца там было много друзей, они не оставят меня умирать с голоду.
Ее озабоченный взгляд исчезает.
– Напишите нам и вышли свой адрес, когда устроитесь на новом месте, иначе мы будем волноваться.
Я смотрю на бумагу.
– Можете попросить Диаманта… можете попросить его найти Гарри и сказать ему… – Я не свожу взгляда с деревьев и стараюсь сглотнуть болезненный ком в горле. – Сказать ему, что они сделали?
– Конечно, – обещает она.
– Он должен узнать о…
– Я знаю.
Она обнимает меня.
Если я не уйду сейчас, то выставлю себя на посмешище. Я разворачиваюсь и выхожу за ворота – в новую жизнь.
– Мы найдем его, Мод! – кричит мне вслед Такер. – Мы найдем его.
Я свободна. Я могу перейти дорогу, и никто не остановит меня. Никто не будет преследовать меня на болоте. Никто не будет пытаться убить меня. Природа вокруг оживает, куда ни глянь. Из набухших почек вырываются ядовито-зеленые листочки, обочина усеяна бледно-желтыми первоцветами. В сладком и свежем воздухе разлито пение птиц. Черных и певчих дроздов, лесных завирушек.
Сердце наполняет радость. Я свободна и действительно могу идти куда хочу. Интересно, куда направляются другие пациенты после выздоровления? К берегу, возможно, в поисках корабля, который увезет их за море в дальние страны. Возможно, они отправляются в Америку или Австралию, где никто их не знает, где они могут начать все заново. Но не я. Нет, я не могу начать все с чистого листа, пока не перевернута прежняя страница. Я достаю из кармана монеты, пересчитываю их и смеюсь. Все равно никто не продаст мне билет за эти смехотворные гроши.
К тому же я и так знаю, куда лежит мой путь. Обратно в Эштон-хаус.
Вхожу в первый попавшийся на дороге трактир. Это обветшалое заведение, внутри пыльно и везде пятна от пролитого эля, а вся деревянная мебель состарилась и рассохлась. Ни одной женщины. Покупаю пирог и стакан эля, сажусь в самый темный угол, но все равно чувствую на себе мужские взгляды. Они иглами впиваются в кожу. И вот такую жизнь мне теперь придется вести? Скрываться по темным углам? От запаха пирога рот так быстро наполняется слюной, что я боюсь, как бы меня не стошнило, но есть при всех этих мужчинах я не могу – от их молчаливого наблюдения чувствую, как на шее поднимаются волоски. Выпиваю эль и заворачиваю пирог в салфетку. Лучше уж съесть его там, на холоде, чем здесь рядом с этими развратниками. Возможно, они знают, откуда я пришла, и считают меня легкой добычей. Пальцы сжимают острый карандаш в кармане, когда я выхожу из трактира, но никто не следует за мной.
На улице я могу перевести дух. Я греюсь на солнце, прислонившись к стене. Достаю пирог с бифштексом и почками, с густой, жирной подливкой. Даже и не припомню, когда в последний раз пробовала такую еду. Чтобы растянуть удовольствие, стараюсь откусывать по маленькому кусочку, но настолько изголодалась по таким яствам, что съедаю все целиком. Когда я слизываю последние крошки с пальцев, подъезжает дилижанс. Как же наивна я была, когда в последний раз поднималась в такой экипаж. Теперь это в прошлом. Никому больше не застать меня врасплох.
Путешествие занимает больше времени, чем я предполагала. Экипаж сворачивает с дороги уже после полудня, а вот и церковь – прямо как в тот первый день.
Ворота Эштон-хауса как обычно смотрят на меня неприветливо, но я не вхожу в них. Вместо этого я спешу в церковный двор, вспоминая жаркие, знойные дни и ночи, когда все болото, дом и даже церковь были словно в лихорадке. Как же все здесь изменилось, будто зло изгнали из этого места. Здесь так тихо и спокойно. Птицы поют, бабочки порхают то тут, то там. Даже боярышник похорошел, его невинные белые цветы укрывают безжалостные колючки. Все гармонично и красиво, и это пугает меня. Наверняка смерть притаилась где-то неподалеку, пусть даже и не прямо здесь, либо Диамант прав и память подвела меня. А дальше? Что же мне делать дальше? Встретить Прайса лицом к лицу? Меня охватывает сильная дрожь. Он должен быть здесь. Он должен быть где-то здесь, иначе все потеряно.
Ах, вот и берег, где Гарри впервые сел рядом со мной все эти годы назад. Вот здесь мы впервые занимались любовью, где сейчас растут нежные фиалки. Ручей петляет среди деревьев, а там впереди ива. Какой же шершавой была эта кора, она так упиралась мне в спину, когда он…
Не сейчас. Я все вспомню позже, но время еще не пришло. Я шагаю в темноту впереди. Еще шаг в тень. Здесь темно, несмотря на солнечный полдень. Глазам требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку. Это было здесь? Я приседаю, вглядываюсь в воду. Ниже, еще ниже, пока мой нос не касается воды.
Водоросли, камни и опавшие ветки – вот и все. Я выпрямляюсь. Значит, не здесь. Не здесь. Пытаюсь сдержать растущую панику. Он должен быть здесь. Должен. Возможно, тогда я зашла подальше. Да, теперь я
