Книга Его игрушка - Оливия Лейк

— Все, ухожу, — он даже руки поднял примирительно, а мне улыбнулся: — Поправляйтесь.

— Софи, — начал Джейсон, когда мы снова остались одни, — я не злюсь, не обижен и не расстроен. Тебе не нужно передо мной извиняться.

— А за то, что я назвала тебя убийцей, тоже не нужно? — шепотом спросила я. Это было актом высочайшего недоверия. Многие люди после такого не смогли бы продолжать отношения.

— Я бы хотел разразиться тирадой, вроде: «Как ты могла подумать и бла-бла-бла», но с учетом, как я вел себя с тобой… Странно, что ты сама меня не убила, — пошутил Джейсон. Я даже улыбнулась. — Софи, — предельно серьезно произнес он, — я тоже во многом виноват. Ты, наверняка, считаешь меня чудовищем, но я могу быть другим. Я попробую стать другим! Если ты дашь мне шанс, конечно. Ты дашь мне шанс, Софи? — с грубоватой нежностью он сжал мою ладонь. По-другому Джейсон не умел, пока.

— Неужели мерзавца можно исправить? — кокетливо поинтересовалась я. Кажется, начинаю оживать!

— Нет, но можно снизить процент «мудака» до необходимого уровня.

— Давай попробуем, Джейсон Сторн.

— Ты не пожалеешь об этом, Софи Хантер.

Я знала, что не пожалею, потому что любила и очень надеялась, что когда-нибудь он скажет мне, что тоже любит…

Эпилог

— Пап, ты совсем не бережешь себя, — в который раз попеняла я. Болезнь отступила, и он снова молодым мальчиком себя почувствовал. Только мальчику под шестьдесят и в анамнезе целый букет! Нельзя так, нельзя!

— Софи, перестань, — мягко оборвал он. — Я работаю. Мне нравится.

— Но не по двенадцать же часов в день!

— Дочь, — он накрыл мою руку своей, — мы оба знаем, что у меня в запасе немного времени.

— Но врачи…

— Софи, — папа посмотрел на меня с добрым снисхождением. Да, я взрослая, но в сказки все еще верю.

— Я просто очень волнуюсь.

Было время, когда в моей жизни отец был единственным близким человеком, самым родным. Теперь этот список пополнился: муж и двое детей. И все равно я отчаянно не хотела терять папу. Сейчас он в ремиссии, но ни один врач не давал гарантий. И полного излечения тоже не обещал. Слишком много неблагоприятных вводных. Поэтому отец старался жить полноценной, насыщенной жизнью. Такой насыщенной, что я иногда жалела, что Джейсон предложил ему работу и переезд в Лондон соответственно. Да, нам пришлось временно покинуть Штаты. Слишком много плохих воспоминаний. Слишком велико давление.

Смерть Дэйдры, помимо своей чудовищной несправедливости, кардинально изменила статус-кво. Наши с Джейсоном отношения в любом случае вызвали бы море слухов и сплетен: развелся с одной сестрой, чтобы жениться на другой! — чем не заголовок для желтой прессы? Но гибель Дэдэ, наш брак и моя беременность — просто подарок для таблоидов!

Это было сложное время. Я до сих пор помнила мрачное марево дождя, сопровождавшие похороны Дэйдры. Она была молода и полна жизни — по таким даже небо плачет. Черная шляпка и вуаль не помогли сократить число изумленных возгласов. Никто из ее окружения не знал о наличии сестры-близнеца. Для многих это было шоком. Узнать об этом на кладбище — не для слабонервных.

Я стояла рядом с Джейсоном, мужем моей скоропостижно скончавшейся сестры. Принимала соболезнования, глотая горькие слезы. Мы с Дэйдрой практически не знали друг друга, были совсем чужими, но я словно частичку себя потеряла. Отцу я рассказала о ее смерти только после возвращения из клиники. Он все равно не успел бы на похороны, а спешка и волнение могли привести его туда же. Этого нельзя было допустить. Больше я не хотела терять близких. Отец и так долго отходил от шока.

О подмене, кроме семьи Сторн и Тома, не знал никто. Ну и папа, конечно. Я рассказала осторожно, о многом умолчав, но и без подробностей история получилась ошеломляюще возмутительной.

Когда мы с Джейсоном начали появляться вместе на людях, объявив, что наши отношения много больше, чем это виделось ранее, пресса с цепи сорвалась! Его имя трепали и склоняли и так, и эдак. Он реагировал сдержанно. Ничего не комментировал, продолжал жить дальше. А мне было страшно. Живот рос и вопросы относительно сроков зачатия обязательно возникли бы. Это новый стресс. Их у меня было достаточно. Решено было временно ухать из страны: официально по рабочим вопросам — «Сторн-Кэпитал» купила акции строительного концерна; неофициально — дождаться рождения детей и вернуться тогда, когда уже не будут пристально следить и подсчитывать месяца.

Поженились мы в Лондоне: невеста была немножко беременна — прилично беременна! Жених беззаботно счастлив. Гости — самые близкие. Мне, всю жизнь прожившей в солнечной Калифорнии, не нравился английский климат, но понравились люди, с которыми познакомилась. Даже жаль будет уезжать. А возвращаться придется. Два года на чужбине. Пора на Родину.

Я проводила отца и осталась ждать мужа, наблюдая за спящими детьми. Джеффри и Мелисса. Мальчик и девочка. Близнецы. Они не были похожи только на меня или на Джейсона — взяли понемногу от нас обоих, — но казались самыми красивыми, умными, добрыми… В общем, я совершенно не критически относилась к собственным детям, а Джейсон вообще жутко баловал. Но я планировала исправиться — не хотелось бы вырастить парочку эгоистов.

— Охраняешь? — шепнул он, тихо войдя в спальню и обнимая сзади.

— Думаю, — серьезно ответила я. — Тебе не кажется, что Джеффри определенно напоминает второго мессию? — шутливо поинтересовалась я.

— А Мелисса сменит королеву английскую на престоле.

— Мы со старимся раньше, чем Ее Величество оставит трон!

Мы тихо рассмеялись и покинули детскую.

— Готова возвращаться?

— Пока не знаю. Твоя сестра бомбардирует меня проектами, боюсь, мне некогда будет даже поспать.

Да, я отшучивалась, не желая показывать, что мне страшно снова оказаться в Нью-Йорке. Теперь в качестве Софи Сторн.

— Я с тобой, — шепнул Джейсон, притягивая меня к себе. — За два года в доме сделали ремонт. Тебе понравится.

— С тобой мне везде нравится, — я помогла ему снять пиджак и стянула через голову галстук. — Поужинаешь или сначала в душ?

— Поужинаю тобой в душе, — Джейсон подхватил меня на руке, зубами стягивая бретельку платья. — Я люблю тебя, Софи Сторн.

Да, я дождалась ответного признания. В первый раз он сказал, когда взял на руки первенца — Джеффри. Дальше стало легче. Я показала, что любить не стыдно. Джейсон не исправился до конца, в чем-то он такой же мерзавец, но мне нравилось это, дозированно. Тем более он мой мерзавец. Только мой.

Конец